– Все будет хорошо, – сказала Барбара.

Мать взглянула на нее и подумала: неужели дочь унаследовала непрактичность отца? Если так, то плохое же она получила наследство. И Эванджелин снова расплакалась.

– Ну, мама, – сказала Барбара, – не плачь. Все будет хорошо. Правда. – На сей раз Эванджелин заставила себя поверить дочери.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Дик. Миссис Друтен готова была обнять его за его житейский подход к случившемуся.

– Даже не знаю, – ответила миссис Друтен. – Наверное, придется пойти работать.

Когда вечером миссис Друтен удалилась в свою осиротевшую спальню. Дик сказал Барбаре:

– Я позабочусь о том, чтобы тебе никогда не пришлось работать.

По непонятной ей самой причине Барбара при этак словах разревелась, впервые после похорон. Она уткнулась Дику в грудь и плакала до тех пор, пока его рубашка не промокла насквозь.

– Не плачь, – сказал Дик. – Я хотел сказать, что позабочусь о тебе.

Он не имел ничего против ее отца, но смысл его слов был ясен: непрактичный Друтен не обеспечил свою дочь и жену. Барбара высморкала нос в платок, который ей протянул Дик, и улыбнулась ему. Она чувствовала себя увереннее при одной мысли, что человек, за которого она выходит замуж, совсем не такой, каким был ее отец.

– У отца сейчас самый сезон в бизнесе, – сказал Дик.

Его отец владел фирмой по прокату лыжного инвентаря и снабжал необходимым несколько лыжных домиков. С октября до Пасхи ему надо было заработать достаточно денег, чтобы семья жила безбедно целый год. Дик провел Барбару к прилавку «Хертца», где он заполнил бланк, предъявил свои водительские права и получил ключи от голубого «доджа».

Пейзаж, открывавшийся за окном автомобиля по дороге в Эспен, поражал воображение: зубцы гор резко выделялись на фоне мягких округлых линий дальних холмов. Везде лежал снег, даже на ветвях высоких сосен, а маленькие, Богом забытые деревни, которые они проезжали, походили друг на друга как близнецы. – Ты думаешь, твоим родителям я понравлюсь? – спросила Барбара в сотый раз.

– Конечно. На этот счет не волнуйся. – Дик был поглощен дорогой. Барбара знала, что он не любит разговаривать, когда сидит за рулем, и не стала ему мешать. Она решила про себя предоставить инициативу его родителям: если они обнимут ее, то и она обнимет их в ответ, если поцелуют, то и она их поцелует, а если просто пожмут руку, то она удовлетворится и этим.

Дом, в котором жили Розеры, нельзя было рассмотреть от ворот. К нему вела грязная дорога, вся в ямах и рытвинах. Когда наконец показался дом, Барбара испытала разочарование, хотя и сама не знала, почему. Она, конечно, и не рассчитывала увидеть шале с рекламной картинки, но дом Розеров оказался самым заурядным американским домом, который к тому же давно не перекрашивали.

Дик поставил машину на площадке за домом и по раскисшей дорожке провел Барбару к заднему крыльцу. Через окно она увидела женщину, стоящую возле кухонной мойки. Дик распахнул дверь, и Барбара вошла. Она очутилась в небольшой прихожей, слева от которой была кухня, справа – гостиная, а прямо – лестница наверх. Она ждала, что миссис Розер что-нибудь скажет при виде ее. Неделю назад Барбара слышала, как Дик звонил матери и предупреждал, что приедет домой с девушкой. «Это кое-что особенное, мам. Я бы хотел, чтобы вы с отцом познакомились с ней». Но женщина не сдвинулась с места, и Барбара недоумевала, почему миссис Розер не проявляет к ней никакого интереса.

– Привет, мам, – сказал Дик. Он обнял ее, но Барбара заметила, что они не поцеловались. – Это Барбара.