— Интересно было бы самому посмотреть, что же происходит в действительности, — сказал герцог, надеясь, что его друг сильно преувеличивает.

Он не верил, что девушки, о которых шла речь, были у себя на родине отбросами общества.

Лондон, по статистике, становился рассадником порока. Рост проституции подвергся суровому осуждению церкви и неоднократно был предметом дебатов в палате лордов и палате общин. Два года назад был принят закон о защите прав женщин и детей и закрытии домов терпимости. Закон прошел 179 голосами против 71. Это был первый бой настоящему рабству, но герцог знал, что предстоит еще много сделать для того, чтобы закон начал действовать и контролировать, казалось бы, безнадежную ситуацию, сложившуюся в больших городах.

Остаток дня герцог провел на вилле Шалимар со своими друзьями. Ему очень интересно было услышать об успехах Николая Власова и его планах на будущее. После изысканного завтрака мужчины пошли в сад, а госпожа Власова осталась в доме.

В тени цветущих акаций стояли широкие удобные кушетки. Сад был напоен ароматом цветов, пели птицы, а внизу простиралась величественная панорама голубого моря. Лежа на спине и глядя на небо сквозь ветви акаций, герцог по-настоящему отдыхал и впервые после отъезда из Монте-Карло был в ладу с самим собой. Ему всегда не хватало Николая Власова, его обаяния, верности, а больше всего житейской мудрости, на которую герцог в свое время мог рассчитывать в любую минуту. С Николаем можно было как ни с кем другим серьезно и откровенно поговорить. Они дружили крепче, чем родные братья, с тех пор, как герцог поступил в Оксфорд. Николай Власов тогда уже кончал университет, но они привязались друг к другу, и теперь уже ничто не могло их разлучить.

— Что ты пишешь? — спросил Этерстон несколько ленивым голосом, но вопрос не был праздным: герцога это действительно интересовало.

— Я пишу повесть, — ответил Николай. — Это история паломничества одного человека в поисках самого себя!

Герцог знал, что его друг склонен к мистике, и спросил:

— Это то, что ищем все мы?

— Конечно, — согласился Николай Власов. — Мы все хотим найти свою Мекку, но на этом нелегком пути встречаем слишком много препятствий.

— А ты нашел свою Мекку?

— Я нашел свою жену, что одно и то же, — ответил Николай. — Я всегда считал, что в жизни мужчины обязательно должна быть женщина, которая является неотъемлемой частью его самого.

— В моей жизни было много женщин, — с несколько циничной улыбкой заметил герцог.

— Я это знаю, — ответил его друг, — но среди них не нашлось ни одной, которая была бы создана для тебя.

— Откуда тебе это известно? — удивился герцог.

— Потому что это предельно просто. Это половинка твоей души.

Герцог был так поражен, что не мог произнести ни слова, а Николай Власов продолжал рассуждать:

— Я пытаюсь показать в своей книге, что женщина подобна цветку на дороге одинокого путника. Страсть, если за нею не стоит нечто более глубокое, умирает так же быстро, как увядают цветы.

— Но она может доставить большое удовлетворение, — сказал герцог, подумав о леди Милли.

— Ну конечно, — согласился его друг. — Физическая любовь мужчины и женщины — это выражение небесной воли к созиданию. Но в жизни есть вещи гораздо более важные.

— Встреча душ! — иронически заметил герцог. — Существует ли она в действительности, Николай?

— Разве можно сомневаться, что любовь к женщине, ставшей частью тебя самого, дана нам Богом, а суррогат подлинного чувства — не что иное, как козни дьявола? Но мужчина обязательно должен раскрыть себя в своем паломничестве, — помолчав, добавил Власов.