|
- Это мой лучший выходной плащ. Я одалживаю его вам, - хихикнул он. - Я очень удивлюсь, если они узнают вас в нем. А что касается сапог, то они так грязны, что их цвет незаметен. С явным отвращением молодой человек просунул руки в рукава плаща. И, позвякивая ракушками, надвинул капюшон на глаза. - Великолепный пилигрим из Сантьяго! - сказал Барнаби и добавил изменившимся голосом: - Нам нужно скорей уходить. Держитесь ближе ко мне. Я буду вам светить. Взяв ручку Катрин в свою большую лапу, он пошел череэ грязную площадь. То здесь, то там замерцал свет - признак того, что жизнь возвращается в эту зловещую округу. Темные тени скользили вдоль мокрых стен. Широко шагая, Барнаби свернул в улицу на вид абсолютно такую же, как и остальные. Все переулки и улицы в Королевстве Нищих выглядели одинаково. Возможно, это было сделано специально для того, чтобы любой преследователь сбился со следа. Иногда их путь проходил по мокрым туннелям или через зловонные открытые канавы. Неясные, темные фигуры, выглядевшие фантастическими в тусклом свете, все чаще проскальзывали мимо. Иногда Барнаби обменивался с одной из них несколькими неразборчивыми словами, вероятно, паролем, который был выбран на сегодняшнюю ночь. Наступал час, когда мнимые калеки и пилигримы вместе с настоящими нищими и ворами возвращались в свои убогие обители. Обвалившаяся стена крепости Филиппа-Августа, все еще увенчанная кое-где полу развалившимися сторожевыми башнями, возникла на ночном небе. Барнаби остановился. - Мы подошли к границе Королевства, - прошептал он, - нам следует быть начеку. Можете идти быстрее? Ландри и Мишель кивнули в ответ. Но Катрин чувствовала себя совсем обессиленной. Ее веки закрывались, а все члены казались налитыми свинцом. Рука дрожала в ладонях Барнаби. - Она устала, - сказал Мишель с жалостью. - Я понесу ее. Она не тяжелая. Он взял ее на руки: - Обними меня за шею и крепко держись, сказал он, улыбаясь. Со вздохом удовольствия Катрин обвила руками его шею и уронила голову на плечо. Усталость уступила место глубокому покою. Сладкая истома охватила ее. Она видела профиль Мишеля близко, совсем близко и чувствовала теплый душистый запах его кожи, привлекательный запах молодого мужчины, часто пользующегося водой и мылом. Даже нечистоты и грязь на его плаще не могли перебить его. Катрин не знала никого, от кого бы так приятно пахло. Кабош пропах кровью и потом, Кошон - едкой пылью, толстая Ма-рион - служанка Легуа - дымом и кухней, а запах Лоиз напоминал ей холодный воск и святую воду. Никто, даже отец и мать, не пах так чудесно, как Мишель. Но ведь он пришел из другого, недоступного мира. Все там было гладко, легко и приятно. Она иногда думала о том, на что похож тот мир, когда видела придворных дам, блистающих бесценными шелками и драгоценностями, проплывающих по улицам в занавешенных шелком носилках. Легкие ноги мужчин быстро несли их по улицам и площадям города. Никто не обращал на них внимания. Город был еще в состоянии эйфории. Бастилия, удачная атака на дворец Сен-Поль, арест советников дофина - все это привело граждан Парижа в состояние радости и восторга, что вылилось в бурные шествия, песнопения и танцы вокруг фонтанов и на углах улиц. В связи с этим было неудивительно, что никто не обратил внимания на эту группу, спешащую и возбужденную не более других. Но все изменилось, когда они, минуя Гран-Шатле, оказались у моста Менял. Факелы горели вдоль стены около рва с водой, и при их мерцающем свете можно было видеть силуэты двух вооруженных людей, стоящих, на посту в конце моста. Один из них приготовился протянуть массивную цепь поперек моста, отгораживая Ситэ от остального города. Беглецам и в голову не приходило, что ночью мост охраняется. |
