|
Комната была длинной, узкой и низкой, свет проникал сквозь маленькое окно, через которое едва мог пролезть худенький паренек. - Это я, Катрин, - прошептала она, чтобы не испугать его. В дальнем углу что-то зашевелилось. - Я здесь, за дровами. В этот миг пламя вспыхнуло, и она увидела, что он сидел, прислонившись к поленнице, подстелив под себя плащ пилигрима. Серебряная вышивка на его камзоле мягко поблескивала в полутьме, и там, где на нее падал свет свечи, отливала золотом. Он попытался встать, но Катрин знаком остановила его. Она встала перед ним на колени и поставила на пол тяжелое блюдо с аппетитньци содержимым. - Вы, должно быть, голодны, - мягко произнесла она, - а сегодня вам понадобится много сил. Я воспользовалась тем, что сестра ушла, и принесла вам еду. Сейчас дом пуст. Отец ушел в "Дом с колоннами" - ратушу. Мама в доме Ландри, так как у матери Ландри начались роды, и только Небу известно, куда запропастилась Марион, служанка. Если все пойдет так же, вы сможете сегодня выбраться из Парижа без всяких затруднений. Ландри вернется в полночь. Сейчас десять часов. - Вкусно пахнет, - сказал он с улыбкой, от которой Катрин растаяла. - Я действительно сильно проголодался. Он набросился на рагу, продолжая говорить с набитым ртом. - Я все еще не могу поверить, что мне так повезло, Катрин. Когда они сегодня вечером вели меня на виселицу, я был уверен, что мой последний час настал, и смирился с этим. Я уже попрощался со всем, что любил. А затем, откуда ни возьмись, появилась ты и вернула мне жизнь! Это странное ощущение! В этот момент он выглядел отрешенным. Усталость и тревога заострили его черты. В неверном свете свечи его золотые волосы сияющим ореолом обрамляли красивое лицо. Он с усилием улыбнулся. Но Катрин увидела отчаяние в его глазах и испугалась. - Но... разве ты не рад спасению? Юноша взглянул на нее и заметил на ее лице печаль. Она стояла такая хрупкая, окутанная пышными волосами, которые теперь высохли и снова обрели привычный блеск. В зеленом платье она удивительно походила на маленькую лесную нимфу. А огромные глаза с их прозрачной глубиной были как у молодых ланей, на которых он охотился в детстве. - Воистину, я был бы неблагодарным, если б не радовался этому, - мягко произнес он. - Что ж, тогда... Съешьте немного меда. А потом скажите, о чем вы подумали. Ваши глаза были такими грустными. - Я думал о своих краях. О них же думал по пути к Монфокону <Монфокон - место казни в Париже.>. Я понял, что больше никогда их не увижу, и это огорчало меня больше всего. - Но вы снова их увидите... Теперь, когда вы свободны. Мишель улыбнулся, взял ломоть хлеба, обмакнул его в мед и начал жевать с отсутствующим взором. - Я знаю. Тем не менее это чувство сильнее меня... Что-то подсказывает мне, что я никогда не вернусь в Монсальви. - Вы не должны так думать! - строго сказала Катрин. Ей захотелось как можно больше узнать об этом молодом человеке, который приворожил ее. Она придвинулась поближе к нему и стала смотреть, как он жадно пьет воду из кувшина. - Как выглядят края, откуда вы родом? Вы мне расскажете? - Конечно. Мишель на мгновение закрыл глаза, возможно, чтобы лучше представить детские годы. Он так живо и с таким чувством воскресил все это в своем воображении во время долгого пути к виселице, что теперь, на темном фоне опущенных век, вспомнить все это было легко. Он описал Катрин высокое ветреное плато, где он родился. |
