«Потомственной ведьме в шестом поколении Лазовой Тамаре приказано явиться на шабаш ведьм для разбора полетов, который состоится в полночь, ровно через неделю, после вручения свитка», — выведено было неожиданно красивым, даже художественным почерком. Стоило мне только прочитать строки, как свиток истлел у меня в руках. Только еще ощущала его скользкую поверхность, как даже легкий дымок бесследно развеялся в воздухе.

Значит, шабаш состоится в следующую пятницу. Что же теперь будет? Это мысль преследовала меня неотступно, пока принимала ванну, облачалась ко сну, укладывалась в постель… Не то чтобы я боялась, ведь не убьют же меня в любом случае. Скорее, страшила неизвестность, а еще необходимость подчиняться чужой воле. Ведь ослушаться веления старейших ведьм не смел никто. И как только вынесут они вердикт, судьба моя станет для них прозрачной, наблюдать за мной будут пристально. А свой характер я знала хорошо, да и мама, скорее всего, из-за этого так сильно и переживала. Не любила я подчиняться, особенно если что-то приходилось мне не по душе. Частенько бывало наказывали меня в детстве за неповиновение. И розгами мать била, и в угол на горох ставила, а все равно умудрялась делать по-своему. И как, скажите мне, проявить покорность в этом случае? А ну как прикажут мне ведьмы отныне питаться одними жабами. Вареными, жареными, пареными, но жабами. Да ни в жизнь не стану этого делать. И в таком случае, даже предположить страшно, что меня ждет дальше.

Я ворочалась в постели в тщетной попытке уснуть. Про поход на кладбище так и вовсе умудрилась забыть. Но кое-кто помнил, в чем я и убедилась, когда в тишине комнаты раздался призрачный голос: «Не забудь свое обещание. Через три дня в полночь». Вот же еще напасть на мою голову! И кто только дернул меня за язык пообещать призраку вернуться? Ведь могла просто отогнать его. Но раз не отогнала, знать на то была причина. Да и удивил он меня здорово. Осталось выяснить, что вообще ему от меня нужно. На этой безрадостной мысли я и отключилась наконец. И приснился мне мой бывший. Весь сон он гаденько усмехался, показывал мне неприличные жесты и что-то говорил. Слов разобрать не могла, как ни напрягалась. Как и ответить ему тоже не получалось, уста мои словно сковало немотой. Уж про то, как чесались руки, чтоб поколотить его, вообще молчу. Только и этого мне не позволили. Знать, именно во сне я должна была испить чашу унижений до дна. Но зато и проснулась я с мыслью, что правильно прокляла его. И неважно, что мне за это грозит, ему тоже придется несладко.

Глава 3

— Том, ты вообще где? — пихнула меня локтем Лида. — Пиши давай, а то наш бульдог уже на тебя косится. Забыла, что по сопромату у нас экзамен?

Сама она строчила с такой скоростью, что любая стенографистка позеленела бы от зависти. Я же вообще не могла ни на чем сосредоточиться. С утра пребывала в апатии. Да и выходные прошли в томном безделье и размышлениях о бренности всего сущего. К вечеру воскресенья я до такой степени надоела матери своим кислым видом, что погнала она меня выколачивать дорожки, а потом еще заставила намывать их колодезной водой с мылом. В итоге, после трудотерапии хватило меня только на то, чтобы доползти до кровати и уснуть без задних ног. Но и крепкий сон без сновидений не спас от отвратительного настроения в понедельник утром. А тут еще Лида со своими напоминаниями об экзаменах!

— Помню, — буркнула я и уткнулась в тетрадь, старательно делая вид, что конспектирую лекцию, хоть и не понимала ни слова. — Потом у тебя перепишу.

На бульдога, которого мы так прозвали из-за его толстых щек, нависающих над туго застегнутым воротом рубахи, я больше вообще не смотрела, как и продолжала не слушать лекцию, думая о своем. И размышляла я о том, что сегодня ночью мне снова нужно тащиться на кладбище, когда так не хочется этого делать.