Запах смерти… повсюду запах смерти.

Поле битвы усеяно кусками человеческих тел, обрывками одежды, подметками от сапог. Попробуйте представить взрыв, способный оторвать подошву. Говорят, что в местах сражений дикие цветы растут особенно буйно: земля вспахана и полита кровью; семена обильно прорастают. Хочется уйти в себя, погрузиться в печаль, но нельзя: не место и не время. Придется прятать чувства.

Остался ли на свете хотя бы один мирный уголок? Прошу, напишите мне. Расскажите мне о новой вышивке, о любимой песне, которую вы часто поете. Часто ли в Стоуни-Кросс идет дождь? А листья начали уже желтеть?

Ваш Кристофер Фелан».

Дочитав до конца, Беатрикс ощутила, как сердце наполняется неожиданным, неведомым состраданием.

Неужели такое письмо могло прийти от холодного, самовлюбленного, язвительного мистера Фелана? Трудно было поверить. Тоска, одиночество, душевная боль взывали к участию.

— Непременно напиши ответ, Пру, — посоветовала она и бережно сложила страницы; совсем не так, как впервые взяла их в руки.

— И не подумаю. Сочувствие лишь вызовет новые жалобы. Лучше промолчу: возможно, следующее письмо окажется веселее.

Беатрикс нахмурилась.

— Не секрет: капитан Фелан мне не очень-то симпатичен, но написать такое письмо… он заслуживает поддержки, Пру, честное слово. Просто черкни несколько строчек, несколько слов утешения. Много времени это не займет. А насчет собаки у меня есть совет…

— Отказываюсь обсуждать грязную обшарпанную шавку! Сама пиши!

— Я? Но мои письма ему не нужны. Он считает меня странной.

— Непонятно, с какой стати. Из-за того, что ты взяла на пикник Медузу?

— О, Медуза — исключительно воспитанная ежиха! — обиделась Беатрикс.

— Да, но тот джентльмен, который поранил руку, скорее всего так не считал.

— Он неправильно ее взял! Когда поднимаешь с земли ежика…

— Можешь не объяснять, потому что я никогда в жизни не прикоснусь ни к одному ежу на свете! Ну а что касается капитана Фелана… если его нытье так тебя тронуло, сочини ответ и поставь в конце мое имя.

— А разве он не заметит, что почерк другой?

— Не заметит. Я еще ни разу ему не писала.

— Но он же не мой поклонник, — упорствовала Беатрикс. — Я ничего о нем не знаю.

— Не волнуйся, знаешь ничуть не меньше, чем я. Знакома с его родными, дружишь с его невесткой. И я бы не стала называть мистера Фелана поклонником. Во всяком случае, он далеко не единственный. Я не намерена давать обещание выйти замуж раньше, чем жених не вернется с войны целым и невредимым. Кому нужен муж, которого до конца жизни придется возить в инвалидном кресле?

— А ты, оказывается, жестокая.

Пруденс гордо улыбнулась:

— По крайней мере честная.

Беатрикс взглянула с сомнением.

— И что же, честность не мешает переложить на чужие плечи ответственное дело — написать за тебя любовное послание?

Пруденс небрежно отмахнулась.

— И вовсе оно не любовное. И в его письме не найдешь ни слова о любви. Просто придумай что-нибудь жизнерадостное и ободряющее.

Беатрикс нашла затаившийся в складках повседневного платья карман и аккуратно спрятала сложенные листки.