|
Несколько раз в неделю Мосс заходил по вечерам к ее дочери, а кроме того, были разговоры по телефону, во время которых Билли смеялась этим новым женским смехом. Агнес знала, что ее дочь еще невинна, нетронута. Это читалось по лицу Мосса, но голодный блеск в глазах Билли приводил в замешательство. Каждый раз, когда лейтенант провожал Билли домой, он заходил на несколько минут. Агнес страшилась этих кратких встреч, так как для собственного успокоения ей приходилось заглядывать ему в глаза. Несмотря на сомнения, вызванные, в основном, поведением Билли, Агнес доверяла Коулмэну. В нем чувствовалось благородство, которое, как она подозревала, не позволит ему воспользоваться невинностью и наивностью ее дочери. По крайней мере, она надеялась, что дело обстояло именно так. Агнес ни в чем не была уверена, и это удручало больше всего.
Внезапные надежды на союз с семьей Фоксов остались лишь воспоминанием. Самое большее, на что в данный момент можно надеяться, — это отъезд Мосса из Филадельфии — и очень скорый отъезд. Только об этом он и говорил за воскресным обедом, ставшим теперь традиционным. Мосс надеялся присоединиться к боевой эскадрилье на Тихом океане. Мимолетная боль в глазах Билли, когда Мосс высказывал такое желание, пронзала сердце Агнес. Если бы отъезд лейтенанта произошел до того, как она отправится в колледж, у нее было бы время прийти в себя, прежде чем окунуться в новую жизнь. В то же время такие мысли вызывали у Агнес прилив новых опасений. Она хорошо понимала нетерпение юности и молила Бога, чтобы Мосс не внушил Билли представление о том, что нужно торопиться: это стало причиной падения многих девушек в нынешние времена. Неопределенность военного времени, призыв жить сегодняшним днем, потому что завтра может оказаться поздно… не одна девушка споткнулась на этом. Вопрос о женитьбе никогда не вставал в ходе таких разговоров. Оставалось только догадываться, сколько случайных связей и знакомств за спиной у Мосса Коулмэна. Агнес знала лишь одно: она не хочет, чтобы имя Билли стояло в списке легких побед. Билли — это все, что у нее есть. Билли воплощала собой надежды Агнес на будущее. Если бы удалось узнать побольше о Моссе, она вздохнула бы свободнее. У него где-нибудь вполне уже могла быть жена!
* * * Билли вернулась из школы и сразу же прошла на кухню. — Мама, я дома. Мосс, случайно, не звонил? — Но, Билли, на этой неделе ты ни разу не упражнялась на пианино. Ты нечестно ведешь себя со мной. Уроки стоят недешево, и ты должна выполнять свою долю обязательств. — Мне больше не нужны уроки. Никогда я не стану настоящей пианисткой, и у меня больше нет на это времени. Скажи миссис Традзори, что я хочу остановиться. Остановиться, мама, как на финише. Хватит, что у нас на обед? — Бараньи отбивные. Удалось сегодня заполучить целых четыре. Пришлось больше двух часов простоять в очереди. Скорее бы кончились эти карточки. — Агнес говорила о прозаических вещах, но в глубине души ее потрясло решение дочери. Одиннадцать лет учебы и труда пошли насмарку из-за какого-то ковбоя. Даже в колледже Билли продолжала бы брать уроки игры на фортепиано, но о колледже они говорили несколько дней тому назад, до того как Мосс Коулмэн впервые ступил на порог их дома. Неожиданно Агнес решительно заявила: — Билли, мне нужно с тобой поговорить. В школу осталось ходить еще две недели. Сегодня после обеда мне позвонили и спросили, почему тебя сегодня не было на занятиях. Я жду объяснений и немедленно. — Мама, все отметки проставлены. На самом деле занятия уже не имеют значения. Я была с Моссом. Мы ездили на побережье Джерси. Не из-за чего расстраиваться. Что страшного в том, что я разок прогуляла школу? Другие только и делают, что прогуливают. — Вот именно. Но ты никогда так не поступала. Билли, с тех пор как ты познакомилась с этим летчиком, ты очень изменилась. |
