– Или это мать твоя пьет? – с последним и жалким проблеском надежды спросил он.

– Нет мамы, завтра будет. А ты иди отсюда! – огрызнулась Полина. – Сейчас Макар придет, он тебя по стенке размажет.

– И когда он придет?

– Скоро!

– Что ж, чем быстрее, тем лучше, – недобро усмехнулся он. – Посмотрим, кто кого по стенке размажет!

– Зачем тебе все это? – досадливо сморщилась она. – Все равно я не буду с тобой.

– А с кем будешь, с Макаром?

– А он что, по-твоему, не человек?

– Он тебе в отцы годится!

– А ты в подметки ему не годишься! С тобой никак, а с ним – как на вулкане, понял?

– Знаешь, ты кто после этого?

– Да? Если бы с тобой спала, значит, порядочной была бы, если с Макаром – то, значит, блудь? А не пошел бы ты куда подальше?

– Да нет, я сначала Макара дождусь.

Севастьян обозначил движение, будто закатывал рукава перед боем.

– Я уже здесь, – услышал он вдруг голос за спиной.

И вчера Макар смог бесшумно войти в дом, и сейчас. Тогда его выдал скрип двери, а в этот раз он заговорил, потому что ему нужно было ошеломить противника эффектом неожиданности.

– Чего ты хочешь? – спросил он внешне невозмутимо, но внутренне напряженно, с уже спущенной с цепи угрозой, которая вот-вот должна была обратиться в опасное действие.

Его природная мощь измерялась сейчас киловаттами, и Севастьян физически ощущал это. И жалел, что пошел на обострение. Не надо бы ему связываться с Макаром. Пугающая бездна в нем, бесконечная, беспросветная, смертельно опасная. Но и отступить Севастьян не мог. Может, он и слабее Макара, но характер у него не тот, чтобы сдаваться.

– Как ты мог? С ней!

Он смог собраться с духом и даже схватил Макара за грудки, но почувствовал вдруг слабость в руках и онемение в ногах.

– Руки убери! – тихо, но с громовым грохотаньем в голосе потребовал Макар.

Севастьян разжал пальцы и тут же пожалел об этом. Макар стремительно шагнул вперед и ударил его лбом в переносицу. Будто пушечное ядро ударилось в лицо, в голове затрещало, загудело, в глазах взрывались звезды. Но, как это ни странно, Севастьян удержался на ногах. Его охватила отчаянная злость человека, которому больше нечего терять, она держала его на весу, не позволяя упасть. Она же швырнула его на противника. Когда-то он всерьез занимался карате, но ни руки, ни ноги не вспомнили ни один прием из его, в общем-то, небедного арсенала. А еще в детстве он ходил на бокс, всего полгода, но именно серию простых прямых ударов и выдала сейчас мышечная память. Он шел вперед напористо, как танк: где бил, а где и просто давил кулаком, пытаясь пробить защиту Макара. И ему это удалось. Ошеломленный противник упал, стукнувшись затылком о дверной косяк, и Севастьян навалился на него, обхватив руками шею.

Но Макар снова изловчился ударить его головой. На этот раз удар оказался более слабым, но все равно на какое-то время Севастьян потерял контроль над собой и поэтому вдруг оказался под противником. Макар сжал его голову руками, с силой оторвал от пола и резко ударил об него. От боли у Севастьяна померкло сознание, а Макар продолжал бить его затылком о пол, второй раз, третий… Он мог бы его убить, если бы отчаянное упрямство не взорвало Севастьяна изнутри. Он и сам не понял, как это у него вышло, но Макар снова вдруг оказался под ним. И он сам ударил его лбом в переносицу, потом левым локтем в челюсть, затем правым туда же.

Макар бешено взревел, в неистовстве схватил Севастьяна за грудки, опрокинул на бок, заставив левым виском удариться об острый угол перевернутого кресла.