— Мама, а я верю, что папа вернется, — остановившись, сказала Валюша. Видимо, она не переставала думать об этом, пока шла по скрипучим половицам.

— Чудес не бывает на этом свете, — грустно улыбнувшись, ответила Стеша. Кажется, она уже говорила это много лет назад. Время подтверждало правильность сказанного.

Оставшись вдвоем, они сразу почувствовали, насколько изменилась их жизнь. Степанида работала от темна до темна. Если и раньше ей не приходилось сидеть сложа руки, то теперь она валилась с ног к вечеру. На ферме дел всегда хватало, дома тоже работы на четверых. Едва добиралась до кровати, как глаза тут же закрывались и единственным желанием было спать. Долго, чтоб не тревожил никто. Ей еще не исполнилось тридцати, но, глядя на свои руки, Стеша внутренне сжималась: огрубевшие, с короткими, иногда не совсем чистыми ногтями. По ним молодой женщине можно было прибавить с десяток годков. Да и в русой косе давно появилась не одна седая прядь. Серые глаза перестали смеяться, длинные густые ресницы все чаще влажнели от накатывающихся слез.

Одна радость и надежда — Валюша. Отрада осиротевшему сердцу, награда за бессонные ночи, ответ на каждодневные молитвы. Смотрела Стеша, как растет дочка, и все больше понимала, что не хочет для нее такой судьбы. Нечего ей с ее светлой головой делать в их умирающей деревне. Хватит, что сама спину от огорода не разгибала, на работу вставала чуть свет, забыла, что значит быть женщиной. Куда уж тут об этом думать! Хоть и не белоручку вырастила, с малых лет помощница у нее всем на загляденье. Но дальше нужно все менять. Ее отец не пустил в город. Тогда время другое было, да и что теперь вспоминать. Родительское слово раньше не обсуждалось, принималось безропотно и все. Иногда начинала Степанида фантазировать: что, если бы уехала она десять лет назад из деревни? Как бы сложилась ее судьба? Представляла она себя не в вечном халате и переднике, с косынкой на голове, а в красивом платье, с прической и маникюром. Кавалеры бы добивались ее внимания, а она бы играла ими, посмеиваясь в душе. Другая жизнь, другие заботы. «Господи, что это за наваждение?» — встрепенулась испуганная женщина, мигом прогнала ненужные мысли. Для чего ей все это, если не будет рядом зеленоглазой Валюшки?

А время пролетело, и не успела Степанида опомниться, как окончила дочка школу. На выпускном вечере учителя наперебой хвалили прилежную ученицу. Аттестат со всеми отличными отметками был тому подтверждением. Все она успевала: и на ферме матери помочь, и дома за хозяйством следить, и уроки приготовить без напоминания. По ночам книжки о любви читала, а мечтала стать врачом.

— Может, на ветеринара выучишься и в родной колхоз вернешься? — спрашивал Ермолов, председатель сельсовета.

— И животных я люблю, но хотелось бы людей лечить. Помогать им справляться со своими болезнями, — улыбаясь, отвечала Валюша. — Для начала поступлю в медучилище, поработаю, а там и в институт попробую.

— Отчего же не сразу в институт? — удивился Ермолов.

— Да что вы! Там конкурс такой, что нам, деревенским, не прорваться.

— Здесь знания решают. Степанида, ты-то что молчишь? Уверенности девчонке не хватает явно. — Уставшая Стеша отмалчивалась. — Впрочем, вам решать, что я со своими советами? Удачи тебе, девочка, бог даст, все у тебя сложится хорошо.

— И я того же мнения. Спасибо за пожелания.

Бойко говорила девушка, а у самой внутри все переворачивалось, как только задумывалась о том, что придется одной жить в незнакомом городе.