— Вы действительно красивы, — тихо, словно самой себе, сказала герцогиня, — вернее, будете красивы, когда вас прилично оденут. Так, дайте подумать. Вы, должно быть, дочь моего старинного друга Николаса Крума, младшего сына благородного отца? Да. в вас есть что-то от Николаса, к тому же вы, вероятно, богатая наследница, и скоро весь Лондон будет у ваших ног!

Тина не успела открыть рот, чтобы ответить, как внезапно герцогиня оглушительно чихнула:

— Апчхи! Где мой носовой платок? Где этот проклятый мальчишка? Я же велела ему быть все время подле меня! Абдул! Абдул! — Ее звонкий голос разнесся по комнате, и она энергично, совсем не по-старушечьи, быстрее внука подошла к двери, распахнула ее и закричала: — Абдул! Проклятый мальчишка! Ну, я покажу ему, пусть только появится!

В коридоре послышался топот, и, к удивлению Тины, в комнату влетел черный мальчик, одетый так же необычно, как и его хозяйка. Он опустился на одно колено перед герцогиней и, словно зная, что ей нужно, кротко протянул ей маленький ридикюль, расшитый бисером, из которого торчал белый, обшитый кружевом носовой платок. Герцогиня выхватила ридикюль и, снова чихнув, отвесила мальчику подзатыльник.

— Не отходи от меня! — резким тоном приказала она. — И есть я тебе больше не дам: ты и так толстый!

Пока она распекала мальчика в блестящем зеленом тюрбане, Тина повернулась к лорду Уинчингему и тихо прошептала:

— Объясните ей, кто я на самом деле! Он кивнул:

— Объясню, как только смогу вставить слово, — и вдруг хитро прищурился. — Нет, оставим как есть! Николас Крум давно умер, но он, наверное, согласился бы быть вашим родственником!

— А он действительно был родственником, только очень дальним. С нами он никогда не общался, мы для него были слишком бедны!

— Сейчас ему придется исправить свою ошибку! Если моя бабушка думает, что вы его дочь, пусть так и думает!

— Ну разве можно?! — запротестовала Тина.

— Предоставьте это мне! Если вы наследница, то больше ничего не надо будет говорить!

До Тины сразу же дошел смысл его слов. Одно дело представить свету бедную, никому не известную девушку, и совсем другое — богатую наследницу!

— Я не могу… — начала она, но поднятая рука лорда остановила ее.

Герцогиня наконец перестала распекать своего пажа, высморкала свой аристократический нос и посмотрелась в овальное, украшенное драгоценными камнями зеркальце, которое всегда носила в ридикюле. Затем подошла к внуку и Тине и продолжила разговор точно с того места, на котором он прервался:

— Миссис Браунинг сказала мне, дитя мое, что вы приехали в Лондон, чтобы быть представленной в свете, и ищете компаньонку. Что ж, раз Анна Ловелл заболела, сопровождать вас буду я!

— Вы, бабушка? — Лорд Уинчингем с трудом выдавил из себя эти слова.

— А что ты так удивляешься, мой мальчик? Зачем же я приехала сюда? Разумеется, для того, чтобы занять место Анны. Да и мне для разнообразия интересно встретиться с молодым поколением! Мне до смерти надоел Бат и все мои подружки с их бесконечными болезнями и воспоминаниями о минувших днях. Все-таки приятно, когда тебя находят, если знают, где искать, а, юный франт? — Она ткнула лорда в живот костлявым пальцем и, хихикнув, добавила: — Я слышала, ты большой озорник! На прошлой неделе видела твою пассию в экипаже. Бьюсь об заклад, она обходится тебе в кругленькую сумму?

Лорд Уинчингем нимало не смутился.

— Я удивлен, бабушка, вы ведь вообще не должны об этом знать, — с притворной суровостью произнес он.

Она засмеялась.

— Не так уж много есть вещей, о которых я не знаю, — парировала она.