– Я вообще-то не хочу какао, – произнес он.

Сара приложила чашку к его губам, словно Грэг был ребенком. Он скривился, но выпил. Она слышала, как он споткнулся, поднимаясь по лестнице в комнату для гостей. Сара решила не ложиться. Ей хотелось быть наготове, если Люси начнет плакать, и в четыре утра та действительно проснулась и сдавленно зарыдала, пока Сара не успокоила ее. Ночь Сара просидела на лестничной площадке маленького домика, держа на коленях открытую книгу и ни разу в нее не заглянув.

Через неделю Сара с Люси вылетели на юг Франции, чтобы пожить несколько недель в крошечном коттедже их друга, который настоял, чтобы Люси приняла его приглашение. Заходя на посадку, самолет накренился, и Сара глянула вниз, на синее море. Со дня смерти Роба она почти не вспоминала о Нике. Она не выпускала его из дальнего уголка памяти и твердо намеревалась держать его там и в будущем. История с Родоном представлялась ей безрассудной встречей со страстью, от которой она чудом спаслась. Никогда впредь она не позволит себе подобных чувств. К тому же Сара кое-что узнала о себе. Она и не подозревала, что способна на столь сильное физическое влечение, но теперь, имея опыт, она будет очень осторожной. Синее море и зеленая земля приближались. Люси очнулась от холодного оцепенения, и Сара молча коснулась ее руки. Люси выдавила короткую улыбку.

– Смотри! – радостно сказала Сара, кивая в иллюминатор. – Солнце!

ГЛАВА ПЯТАЯ

В апреле следующего года Сара на машине отправилась в Суффолк, чтобы некоторое время поработать в загородном доме, расположенном на плоских солончаковых болотах неподалеку от побережья. Владелец дома, отставной офицер, видевший одну из ее картин в доме друга, пригласил Сару написать вид своего поместья. Переговоры вел сын военного – Джереми Форселл. Он работал где-то в Сити, Сара не знала точно, где и кем, в искусстве разбирался, как ей показалось, мало, зато, судя по загоревшимся глазам, проявлял явный интерес к самой художнице. Сара, посмеиваясь про себя, подозревала, что предложенный ей весьма солидный гонорар нужно относить не столько к желанию Форселла-отца иметь пейзаж, сколько к личной симпатии Джереми.

После смерти Роба прошло почти девять месяцев. Проведя несколько тихих недель в Париже, Сара и Люси вернулись в Лондон, стремительно погружавшийся в холодную осень. Колючий ветер гнал по стокам разбухшие от дождя бурые листья. Небо скрывала завеса серого тумана. Наступившая зима тоже была мрачной. Люси пошла на работу в известный лондонский магазин – ей нужны были не столько деньги, сколько общение. Стать со временем жизнерадостным человеком ей суждено было едва ли, но и на призрак она уже не походила.

Сара как одержимая работала, она знала, что ее репутация среди настоящих ценителей живописи становится все более прочной.

Грэг уехал на три месяца во Францию – на этюды. За год он заработал приличную сумму и мог некоторое время считать себя свободным, не брать заказы и отправиться, так сказать, в творческий отпуск, чтобы порисовать для души. Такова была, по крайней мере, официальная версия его отъезда. Сара догадывалась, что Грэг попросту сбежал от Люси. Он не мог выдержать пытки постоянных встреч с Люси, не мог избавиться от мысли о том, что она одна в доме, и одолеть соблазн быть рядом, окружить ее своей заботой. Грэг устал. Он нуждался в продолжительном отдыхе.

Сара с трудом отыскала дом Форселлов. Имея название «Вороний приют», он и на самом деле был затерян в лабиринте узких, петляющих, топких дорог, которые, казалось, водили путника по кругу вместе с шумом и запахом моря.

Когда Сара наконец добралась до места, послеполуденное солнце скользило вниз, в жемчужно-белое море на горизонте, и дом в обрамлении призрачных буков выглядел громадиной. Когда она подошла поближе, дом уменьшился до размеров обычной постройки стиля Георгов, и стало ясно, что красоту ему в значительной степени придает окружающий парк.