Но существовала и оборотная сторона медали. Жизнь его замыкалась в рамках корпоративного круга. Все больше самоограничений, все однообразней интересы... Красивейшие города мира оставались лишь мечтой, характер трудоголика мешал ему в свободное время наслаждаться даже тем, что мог предложить Сан-Франциско.

Но что-то внутри в нем нашептывало, что он живет с шорами на глазах. Возможно, его стала одолевать мысль, что в течение многих лет он только работал и не знал ничего другого. Возможно, сказалось то, что у его сестры Джанис накануне двадцативосьмилетия нашли в груди опухоль. Хотя опухоль оказалась незлокачественной, к Джонасу пришло понимание, что жизнь порой не ждет, когда вы спохватитесь и начнете радоваться ей. Он решил, что нужны перемены.

Отказавшись от партнерства в фирме, он сдал в аренду свою роскошную квартиру-особняк, переехал в Сусалито и поселился на яхте. Кроме того, Джонас начал новый бизнес – реставрацию викторианских домов, построенных в Сан-Франциско в прошлом веке. Бизнес процветал и вместе с тем оставлял время для плавания, рыбалки и пеших походов. Он брался только за ту работу, которая интересовала его. За ту работу, которая давала уникальную возможность выразить себя. Его время принадлежало только ему, и вряд ли Джонас надевал костюм больше трех раз в году.

Так получилось, что именно новая работа дала ему возможность встретиться с Эланной, и Джонас считал это самым крупным своим выигрышем. Если бы он принадлежал к людям, которые верят в гадание на кофейной гуще и вообще в судьбу, он бы мог заподозрить, что их любовь с Эланной была предопределена на небесах...

Джонас смотрел в окно на непрестанно ливший дождь. В обычных обстоятельствах дождь даже радовал бы его. Сидел бы он себе на яхте, наслаждался стуком капель, запахом свежести, обновлением природы. Но сегодня обстоятельства не обычные. Обстоятельства такие, что впору сойти с ума. Женщина, которую он любит, женщина, на которой собирался жениться, сейчас этажом ниже воссоединяется со своим мужем.

Глава 5

Определенно что-то не в порядке. Митч был опытным репортером, нюхом чуял, когда от него пытаются что-то скрыть. И что бы ни мучило Элли, речь шла о чем-то действительно серьезном.

– Наконец мы одни, – нежно улыбнулся он, когда Элизабет и Хейнес ушли в свои комнаты.

Рассказать ему, настаивал тихий голос в глубине души. Рассказать раньше, чем накалится атмосфера. Эланна нервно потерла руки об юбку костюма.

– Если не возражаешь, я бы хотела немного освежиться, – проговорила она слабым, натянутым голосом. – День был такой беспокойный... я, наверно, ужасно выгляжу.

– Ты выглядишь очаровательно. – Митч поймал ее дрожавшую руку. Когда пальцы обвились вокруг запястья, он почувствовал, как трепещет у нее пульс. – Тебе идет черное. – Он провел свободной ладонью по лацканам жакета.

Шикарный костюм очень отличался от тех воздушных, пастельных красок платьев, которые, помнится, она любила раньше. Странным образом из-за этого жена показалась ему какой-то незнакомой. Смешно, упрекнул себя Митч, ведь он знал Элли еще маленькой девочкой. Черт, он даже помнит, как утешал ее, когда она вернулась от дантиста с пластинками для исправления зубов. Он уверял, что любой мальчик с воображением догадается, как поцеловать ее, несмотря на все конструкции.

– Я никогда не представлял тебя в черном, – искренне признался он. – Но ты сделала правильный выбор, этот цвет подходит к твоей коже и вызывает желание потрогать ее. – Костяшками пальцев он провел по ее щеке. – Попробовать на вкус.