– Вначале я надеялась, что Митч вернется.

– А потом?

– И потом тоже. Легче было сказать «нет».

– Пока не появился Джонас?

– Да.

Элизабет заметила, как в глазах Эланны мелькнул мягкий свет.

– Пока не появился Джонас, – повторила Эланна и глубоко вздохнула, набираясь отваги, чтобы задать вопрос, который мучил ее весь вечер:

– Вы уверены, что вас не огорчит, если я снова выйду замуж?

Ответ Элизабет прозвучал с некоторой торжественностью:

– Дорогая, я говорила тебе сотни раз: все, чего я хочу от тебя, так это твоего счастья. Я даже самолично взялась за весьма, откровенно говоря, хлопотливое дело – знакомить тебя с приятными молодыми людьми. А ты с несносным постоянством сторонилась всего такого. Разобрав в твоей душе баррикады, перед которыми ленивый человек обязательно бы отступил, Джонас сделал тебя счастливее, чем ты была все последние годы. А это в свою очередь доставляет радость и мне.

– Да, он делает меня счастливее, – согласилась Эланна. – Конечно, это не то безумное, перехватывающее дыхание счастье, какое я пережила с Митчем. Быть замужем за Митчем – все равно что жить в кабинке на «русских горках»: летишь то вверх, то вниз. Да еще в какой низ! Митч – нелегкий в общении человек, нетерпеливый, безрассудный, вспыльчивый. В гневе он мог стереть человека с лица земли... И когда мы падали вниз, я думала, что мы совершили ошибку. А потом взлетали так высоко! – Эланна улыбнулась своим воспоминаниям. – Эти дикие волнующие высоты всегда вызывали во мне желание выбрать другую дорогу.

– А Джонас? – ласково спросила Элизабет.

– Джонас больше похож... Не знаю, как это описать. Быть с Джонасом – это все равно что под летним солнцем сидеть на берегу спокойного горного ручья и слушать, как прозрачная вода журчит по камням. Жизнь более мирная. Более спокойная. – Погрузившись в свои мысли, Эланна устремила взгляд на затянутый туманом залив.

А между тем ее жених, угрюмо нахмурившись, стоял в дверях балкона.

Мирный. Спокойный. Из ее описания вырастает скучный человек. Хуже, чем скучный. Слабый.

Проклятие, мрачно размышлял Джонас Харт, нелегко справляться с Эланной Кентрелл, держа ее не в ежовых рукавицах, а в лайковых перчатках...

Они наметили обсудить работы по обновлению ее дома, и он пришел к ней на ту первую встречу на десять минут раньше назначенного времени. Подходя к ее дверям, Джонас внезапно для себя понял, что младшая сестра его лучшего друга – женщина, которую он ждал всю жизнь.

Он знал историю похищения ее мужа. Знал, сколько напрасных усилий она приложила, чтобы освободить его. Даже известие о смерти Митчелла Кентрелла не остановило ее борьбы за освобождение других заложников. Она не давала американцам забыть о тех, кто еще оставался в плену на Ближнем Востоке. Эланна стала хорошо известной личностью, и к ней обращались как к общественному защитнику.

Но Джонас чувствовал, что под элегантной, самоуверенной внешностью скрывается ранимая душа. И это подсказало ему, что надо действовать медленно. Он ухаживал за ней почти со старомодной рыцарственностью, тогда как ему хотелось, уподобясь пещерному предку, бросить ее на ближайшую кровать и насиловать восхитительное тело до тех пор, пока от утомления и насыщения они оба не лишатся сил.

Конечно, они бывали вместе в постели. Ведь это все-таки девяностые годы, и они оба взрослые, сексуально зрелые люди. Но даже в постели, в моменты раскрепощения, он сдерживал себя, опасаясь, что сила его чувства может испугать Эланну и она бросит его раньше, чем он доведет ее до алтаря.