— Князь Арнар переправит ее брату, других вариантов нет. Значит, Ортанон должен быть подчинен в кратчайшие сроки. И это послужит уроком всем тем, кто впредь решиться выступить против короны Шарратаса.

— Он не отдаст ее отцу! — прошипела королева. — Уж ты-то должен это понимать!

Катарина вглядывалась в очертания берега реки, по которой неторопливо двигался торговый баркас. Они выбрались из города на рассвете через подземный ход, вырытый контрабандистами в подвале той самой гостиницы, и сейчас плыли по реке, направляясь к морю.

Грустно улыбаясь, девушка старалась думать только о будущем и всеми силами стремилась прогнать воспоминания о прошлой ночи. Ранаверн! Снова и снова это имя вспыхивало в сознании, навсегда связанное отныне с его прикосновениями.

Просто забыть и жить… жить дальше! И Кати смотрела вперед, думая о родных которых теперь сможет увидеть. А князь… она уже ничего не могла изменить, да и на что может надеяться та, что добровольно отдала свою честь другому?

Тихие шаги и ласковый голос:

— Леди Катарина, как вы себя чувствуете?

Кати опустила голову ниже. Стыд, невыразимый стыд сжигал ее душу и девушка не могла заставить себя взглянуть на князя. И все же она должна была сказать, просто сказать, чтобы стало немного легче.

— Я должна объяснить то, что произошло… свое поведение прошлой ночью…

Ранаверн с удивлением смотрел, как поникли ее плечи, как с каждым словом словно ниже опускается прелестная головка, и уже хотел обнять, успокоить, но Катарина заговорила вновь:

— Вчера я собиралась покончить с собой. Я, лишенная чести, имени, воли, но обретшая свободу выбирать, жаждала лишь раствориться во мраке столь желанной смерти. Меня остановили! И… королева использовала странный белый порошок…

Судорожный вздох князя, и его полное изумления:

— Лаандан! Как я не увидел очевидного? Вы… о боги… — и он сжал пальцы в кулак, даже не ощущая, как впиваются в кожу шипы трех алых роз, которые он вместе с признанием нес ей.

Слезы снова струились по щекам Катарины… Вот и все, он понял, и есть надежда, что теперь его презрение станет хоть чуточку меньше.

— Мне стыдно за все, что я делала и говорила прошлой ночью… Этот стыд сжигает сердце, разрывает душу… И если вы в силах, я прошу вас забыть о том, что произошло. Исполните мою просьбу… прошу вас…

Не глядя на него, девушка вернулась в тесную каюту, а Ранаверн стоял, и с отчаянием смотрел, как она идет, опустив плечи и не разбирая дороги… Три алые розы, обагренные кровью, полетели вниз и вскоре плыли подхваченные речными потоками…

А он стоял, не в силах оторвать взгляд от удаляющейся фигурки… Как стоял несколько лет назад, не в силах отвести глаз от юной смеющейся девочки с самыми добрыми на свете карими как у лани глазами, и продумывал, как начнет разговор с бароном ассер Вилленским… Не успел. Тогда не успел, а сейчас уже опоздал.

Через несколько дней они покинули Шарратас и, уплывая на принадлежащем князю корабле, Катарина с восторгом смотрела на удаляющиеся очертания побережья.

— Ветер сегодня холодный, — бережно укутывая ее плечи плащом, произнес князь Арнар.

— Благодарю вас, — Катарина продолжала смотреть на берег.

После разговора на баркасе, к ее искренней радости, князь вел себя так, словно ничего не произошло. Его тон неизменно был вежлив, и это приносило успокоение.