В памяти Эриха все стерлось.

И все же ему приятно изображать из себя важную персону в кругу мужиков и парней. Эрих никогда ничего приятного не видел, теперь ему достается много приятного и сразу.

Ну и Эрих, мал, да удал!

В десять вечера появляется Паула. В зале между столиков идет будущая мать.

Ее появление сопровождается гоготом, топотом, свистом и аплодисментами. Сейчас начнется самое забавное!

Зрители заключают между собой последние пари. Паула теперь — залежалый товар, пересортица. Она потеряла свою рыночную стоимость.

Паула выставляет на всеобщее обозрение последствия своего проступка, за который ей расплачиваться. Паула громко декламирует заученный наизусть текст. Она твердит, что Эриху пора домой, уже поздно, а завтра ему рано вставать на работу, что ее не сегодня-завтра заберут в роддом и у нее будет ребенок, что она и ее еще не родившееся дитя ждут Эриха. Пусть им и придется ждать еще долго. Все равно.

Твоя жена и твой ребенок ждут тебя, Эрих, ждут тебя и умоляют: дай им свою фамилию, Эрих.

Но Эрих сейчас не в состоянии даже вспомнить, как его зовут. Паула и на сей раз пришла слишком поздно.

Все считают, что уж если Эриху и придется поддаться на уговоры, то не раньше, чем появится ребенок. Уцененная Паула тогда совсем лишится какой-либо цены.

Если одного человека так обесценить, другие ведь сразу немножко вырастают в цене. Унижения, которые выпадают на долю Паулы, компенсируют этим людям их собственные, иногда еще более ужасные унижения.

Каждый вдруг снова ощутил себя человеком по сравнению с недочеловеком Паулой.

Мы собрались сегодня здесь, чтобы взвесить и оценить попытки Паулы затащить Эриха домой. Судьи поднимают вверх таблички с оценками.

Паула набрасывается на Эриха, предпринимая отчаянные усилия, чтобы увести домой это пьяное тело, которое, того и гляди, вывернет наизнанку. Паула тянет Эриха к себе. Руки Эриха то вырываются из рук Паулы и, как растянутая резина, снова ударяются о его тело, то со всей силы обрушиваются на Паулу. Зрители вокруг от получаемого удовольствия животики надрывают.

Паула уверена, что имеет на Эриха все права.

В зале спертый воздух от дыма, пивных паров, потных тел и сальных шуточек.

Беременная Паула, которой скоро исполнится шестнадцать, напрягает все мускулы, словно тягловая лошадь, и поднимает пьяного Эриха со стула, но ей не удается далеко уйти со своей сладкой ношей.

Друзья-лесорубы объединенными усилиями вырывают драгоценную добычу из рук Паулы.

Что может сделать одна Паула против объединенных усилий этих властелинов леса? Паула проиграла, она выпускает Эриха из рук. Пауле при всем ее несчастье еще и повезло, что никто не заехал кулаком ей в живот и не нанес вреда содержимому.

Паулина мать не имела бы ничего против такого оборота дела. Самое удачное решение проблемы, считает она, — это выкидыш или мертворожденный ребенок.

Жаль, но прошло слишком много времени, и при любом обороте дел ребенок выживет.

Итак, Эриха снова усаживают за стол. Он так и не понял, что с ним происходило. Паула, отягощенная своим материнским грузом, тащится домой. Лучше бы на нее лег тяжким грузом Эрих, а ребенок бы исчез. На улице темно, и Паула не раз спотыкается и падает. Все эти смертельные номера все же не убивают малыша в ее утробе.

Паула со стонами и всхлипами плетется домой, на боковую; ребенок в ее утробе тянет Паулу туда, где ее дом. Низко опустив голову, словно охотничья собака, вынюхивающая дичь, Паула добирается до домашнего очага, от которого на Паулу не веет домашним уютом.

Паула ложится в постель, закинув руки за голову. Скоро эти руки будут держать ребенка, а эта голова склонится над ним. Паула надеется, что родится мальчик, а не девочка.

Пусть это будет мальчик, а не девочка, — надеется Паула.

На следующий день спозаранку Паулу начинают пугать предстоящими мучениями при родах, тем, как ей будет больно.