— Ей сколько лет? — на всякий случай уточнила Лариса.

— Двадцать четыре, — отрубил Бураков. «Ну что ж, — усмехнулась про себя Котова, — возможно, я имею дело с отставшим от жизни папашей. Ему, может быть, хочется, чтобы дочь продолжала играть в куклы и „классики“ вплоть до ухода на пенсию».

— Вполне нормальный возраст для любви, — сказала она вслух.

— Да я не это имею в виду! Пускай находит себе друга, жениха… Все дело в том, кого именно любить! — горячо заговорил Бураков.

— Я надеюсь, речь идет не о влюбленности, скажем, в подругу? — прервала Лариса. — Сразу скажу, что в этом случае я ничем помочь не смогу…

Вопрос Котовой заставил полковника побагроветь и строго насупить брови.

— Этого еще не хватало! — возмутился он. — Я бы убил ее на месте!

— Тогда кто же он? — продолжала выяснять Лариса личность таинственного возлюбленного. — Бандит? Проходимец? — Человек не вашего круга?

Слова Ларисы заставили Буракова засветиться гордостью и важностью.

— И то, и другое, и третье. Но главное в том, что он… хачик! — выпалил он.

— То есть представитель кавказской национальности? — усмехнулась Лариса и, дождавшись утвердительного кивка Буракова, продолжила:

— А у вас что, предубеждение против кавказцев?

— Я не фашист, — снова категорично отрубил Бураков. — Это так, в сердцах было сказано! Среди «черных» тоже хорошие ребята есть. У меня друг один есть, тоже военный в отставке, так он армянин. А сейчас и с азербайджанцами сотрудничать приходится. Поставщик мой, Рауф, он родом из Баку, мясо свежее мне привозит. Нормальные люди — они везде есть. Но этот… извиняюсь…

Павел Андреевич смутился и замолчал.

— Я предлагаю все-таки вам рассказать все по порядку, — сказала Лариса. — Скажите, кто он, сколько ему лет, как его зовут и почему вы считаете, что он бандит и проходимец. И главное, какой помощи вы ждете от меня? Только прошу вас, постарайтесь быть объективным в своих оценках.

— Это как? — уточнил Бураков.

— Я хотела бы узнать все как есть, — терпеливо пояснила Лариса. — Без лишних эмоций и обид. Расскажите обо всем так, как будто это не касается вас лично.

Бураков помрачнел и вздохнул, собираясь с мыслями.

— Хорошо, я постараюсь, — буркнул он. — Значит, так… Есть у меня дочь Вероника. Девочка хорошая, честная, не вертихвостка. Правильных взглядов на жизнь. Она вообще-то мужиками не очень интересуется, больше астрологией и этой, как ее… хероманией, что ли?

— Хиромантией, вы хотели сказать? — поправила его Лариса. — — Наверное, — пожал плечами Бураков. — По руке судьбы людям предсказывает, в бога верит. Но мне это не очень нравится.

— Почему?

— Ладно бы в церковь ходила, а то в секту. «Сознание Кришны» называется. Может, слышали про такую?

Лариса коротко кивнула. Кришнаиты в своих белых и шафрановых одеяниях с индийскими барабанами в руках уже давно стали явлением восточной экзотики на местном, тарасовском Арбате в летнее время.

— С этим обществом Вероника познакомилась через парня, — продолжил тем временем Бураков.

— То есть ваш без пяти минут зять — сектант?

— Нет, еще до Арифа был у нее один приятель, Серега. Парень как парень, на гитаре бренчал в самодеятельности, мечтал звездой стать типа этого, как его… Агутина.