— Ты решил опять читать лекции? Но ты же уверял, что никогда к этому не вернешься.

 — Да, — тихо согласился Невил.

 — Тогда почему? — спросила Дорис, хотя прекрасно знала ответ.

 — Потому что ты значишь для меня больше, чем Центр, Дорис. Я понял, он всегда будет стоять между нами. Пока он существует, твои страхи и сомнения не рассеются.

 — Нет, Невил, нет, — запротестовала Дорис.

 Смайлз будто держал перед нею зеркало, в котором отражалась ее душа, и она видела в нем свою мелочность и эгоизм.

 — О нет. Ты не должен этого делать, — решительно заключила она. — Не должен.

 По выражению глаз Дорис поняла, что не смогла убедить его.

 Глубоко вздохнув и скрестив за спиной пальцы по детской примете, она быстро добавила:

 — Ты не можешь так поступить. Это нечестно. Малышу, ребенку необходимы свежий воздух и свобода, а не душная атмосфера университета. Ему или ей нужен отец, который будет рядом, а не в постоянных лекционных турах.

 — Малыш… — Невил страшно побледнел. — Ты уверена?

 — Нет, — честно призналась Дорис. — Но рано или поздно у нас будет ребенок, Невил. Наш ребенок. Разве нет?

 — Да, — сдавленно ответил он. — Да. Да. Да! О боже, Дорис, какого черта мы здесь стоим? Поехали домой.

 Два часа спустя, примостившись рядом с Невилом в кресле в своем рабочем кабинете и рассыпав по полу привезенные образцы, Дорис еще теснее прижалась к любимому и счастливо вздохнула.

 — Ты ни разу не поинтересовалась, что же конкретно я сказал главе палаты, — напомнил Смайлз.

 — Но мне не нужно, — отозвалась Дорис. — Это неважно.

 — Ммм… Вероятно, да. Но для протокола я сообщил ему, что вследствие наших личных отношений мой вызов тебе и палате недействителен. Это было делом чести, — добавил он, когда Дорис с любовью взглянула на него.

 — Как и женитьба на мне из-за возможной беременности? — поддразнила она, прикоснувшись к его губам своими.

 — Нет, совсем нет, — засмеялся он. — Это абсолютно бесчестно, учитывая факт, что я, откровенно говоря, молился о твоей беременности.

 — А если я не забеременела? — поинтересовалась Дорис.

 Почти прижавшись к ней губами, Невил пробормотал:

 — Ну, в таком случае, нам следует быть еще усерднее, не так ли, любовь моя.

 Ответ Дорис был беззвучен, но при этом совершенно понятен.