Он ни за что на свете не женился бы ни на одной из тех бостонских барышень, с которыми рос и учился; они были ему как сестры — энергичные, образованные и начисто лишенные эротичности. Никто из нью-йоркских знакомых женщин также не привлекал его.

Джиджи же самой судьбой была предназначена ему.

Конечно, происхождение у нее неважное. Мать — танцовщица мюзик-холла ирландского происхождения; отец — итальянец, подвизающийся на почве шоу-бизнеса! К счастью, сам он достаточно благородных кровей, этого должно хватить на двоих. Конечно, для чопорного Бостона, для отца, который не одобряет его бизнес, для всех самодовольных Уинтропов его женитьба станет бельмом в глазу, хотя у Джиджи есть один козырь — мачеха Билли Уинтроп Эллиот, и это обстоятельство, возможно, смягчит поток неизбежной критики в ее адрес. Необычность его выбора пуще всяких денег будет подтверждением его небывалых успехов в жизни.

Что до Джиджи, то с ее обаянием, недюжинным умом и привлекательной внешностью она легко их всех очарует. Ее богатое воображение, направленное в русло благотворительности, скоро привлечет к ней внимание дам того узкого круга, который, собственно, и правит Нью-Йорком, и со временем она займет достойное место в этом кругу, ведущее место. Да, Джиджи — лучший для него — нет, не компромисс, он никогда не пошел бы на уступки в вопросе женитьбы, — она идеальный для него… как бы это назвать… идеальный выбор.

И, конечно, он влюблен. Безумно влюблен? Нет, слава богу, он способен не поддаваться эмоциям и не впадать в крайности. Но он сильно влюблен, даже больше, чем он мог себе представить. Глубоко влюблен. Чего еще можно желать от жизни?

Адриатическому морю и венецианским каналам, казалось, нет никакого дела до того, что туристский сезон официально закрылся. В городе, который даже Диккенс, по его признанию, не брал на себя смелость описывать, в игривых лучах солнца серебрилась вода; филигрань тумана еще не подернула малых каналов, таинственной игры розовой палитры Дворца дожей и выстроившихся вдоль Большого канала многочисленных мраморных палаццо.

В прозрачно-голубом воздухе, казалось, растворились все звуки, остались только колокольный звон и плеск воды. Ветви глициний, протянувшиеся от окна к окну, больше не поражали взгляд буйным цветением; кое-где с высоких стен свешивались ветви олеандров, уже лишившихся белых и розовых цветков. Осенняя Венеция поражала той свободой и ощущением простора, какие возникли в городе после отъезда пяти с лишним миллионов туристов, каждый год совершающих сюда свое паломничество.

В день их приезда Венеция выглядела как никогда романтично. Казалось, невозможно даже помыслить о ноябрьском приливе, который грозит затопить мраморные плиты площади Сан-Марко. Из двухсот приглашенных на церемонию журналистов почти никто не ответил отказом. Назавтра сюда ожидались все мало-мальски известные журналисты, пишущие о проблемах переживающего стремительный взлет бизнеса, связанного с торговлей недвижимостью и туризмом.

Джиджи на славу поработала с туристическим агентством, и все было готово для того, чтобы участники презентации были доставлены и размещены в Венеции с максимальным комфортом. На весь срок за ними была закреплена целая флотилия в сорок или пятьдесят катеров, и теперь эти красавцы с горделивыми очертаниями выстроились на рейде, расцвечивая лагуну своими бело-зелеными флагами. Номера для гостей забронированы в «Гритти», «Даниели» и «Киприани», к приезду каждого ожидают вазы с цветами, фрукты и шампанское в ведерках со льдом. Мини-бары в комнатах тоже заполнены до отказа. На каждом ночном столике гостя ждут написанное красивым почерком приветственное послание от Бена Уинтропа, а также план поездки, путеводители и карты Венеции.