Ромеро перемотал пленку вперед и с ухмылочкой еще раз нажал на кнопку воспроизведения. Джини стояла затаив дыхание. Теперь она слышала свой разговор с Джоном Хоторном. Это был тот самый разговор, который состоялся между ними в пятницу ночью. Запись началась с того места, где он описывал свои похождения. Потом из магнитофонного чрева послышался телефонный звонок, и кончилось все словами, которые он сказал ей, прежде чем пустить в ход руки. Джини словно окаменела. Ромеро выключил магнитофон, наступило молчание. Ромеро бросил вопросительный взгляд в сторону инвалидной коляски. Хоторн кивнул, и тот сразу же вышел из комнаты.

– Итак, мисс Хантер, – коляска, взвизгнув моторчиком, слегка повернулась, – позвольте теперь разъяснить вам все по порядку. И тогда мы – вы и я – договоримся относительно дальнейших действий. Однако прежде позволю себе сказать всего одно слово о моем сыне, – погрустнев, он отвернулся. – Вы помните последний фрагмент записи? Так вот, я хочу, чтобы вы поняли… Мой сын сразу заподозрил, что я прослушиваю вашу квартиру, хотя и не назвал меня по имени. Здесь, на пленке, чуть раньше есть его слова об этой возможности. И даже если бы он знал об этом наверняка, то не сильно удивился бы. Надеюсь, вы, как и многие другие, знаете, что я взял себе за правило всегда быть в курсе о том, что, когда, где и с кем делает мой сын. Мой сын – мой капитал, и я защищаю его всеми доступными средствами. Я начал делать это еще в те годы, когда он учился в Йельском университете, и продолжаю до сих пор. Таким образом, те слова, которые мой сын – взволнованно и вполне откровенно – сказал вам в минувшую пятницу, в равной степени обращены и ко мне. Да, мисс Хантер, это было послание, предназначенное именно мне. Он бросал мне вызов. Мой сын прекрасно знает, что, будь моя воля, вас с вашим фотографом уже давно не было бы в живых. Я не люблю шутить, когда речь заходит о важных вещах, и полагаю, мисс Хантер, вы имели возможность убедиться в этом.

Джини не спускала с него изучающего взгляда.

– В ходе нашего расследования погибли четыре человека, – задумчиво произнесла она. – Вы хотите сказать, что несете ответственность за их смерть?

Во взгляде Хоторна промелькнуло раздражение. От его ответа у Джини похолодело внутри.

– Не знаю, кто именно погиб на рельсах у Оксфорда Кто бы это ни был, я не имею к его смерти никакого отношения, – сказал он. – Тут замешан мистер Макмаллен – с него и спрос. Макмаллен оказался гораздо сообразительнее, чем я мог предположить, и инсценировал собственную кончину, как вы справедливо заметили сегодня вечером в телефонном разговоре с моим сыном. Не знаю, кого он там угробил вместо себя, и это меня, честно говоря, мало беспокоит. Мой сын и его будущее благополучие – вот это действительно повод для беспокойства.

Он сидел прямо и неподвижно, его взгляд был прикован к лицу собеседницы.

– Прежде чем мы продолжим наш разговор, я хотел бы, чтобы вы уяснили одну немаловажную вещь. Когда мой сын пришел к вам в пятницу, начал говорить с вами в таком тоне и таким образом с вами обращаться, он действовал в нарушение всех моих инструкций и рекомендаций. – Хоторн снова бросил на нее оценивающий взгляд мясника. – И вот теперь, мисс Хантер, когда я наконец вижу вас воочию, должен признаться: я разочарован. Вы премиленькая особа, спору нет. Но мир полон хорошеньких женщин, и большинство из них оказываются вполне покладистыми, стоит только проявить достаточную щедрость.