– Кто вы? – спрашиваю.

– Был писателем, – говорит он.

– Это как? На пенсию, что ли, вышли?

– Вроде того.

Кажется, мне знакома его внешность. Но откуда?

– Иннокентий Иноземцев, – представляется он.

– Неужели тот самый?

– Нет – совсем другой.

Он постоянно улыбается, и это начинает меня раздражать.

Он это замечает.

– Извините! Да, тот самый. А бывший – потому что больше ничего не пишу.

– Творческий кризис? Понимаю-понимаю!

Он морщится, но улыбаться не перестает.

– Просто не вижу в этом никакого смысла.

– Понятно.

На самом деле ничего не понятно, но молодой старик с просветленным лицом идиота становится мне все интереснее. Иннокентий Иноземцев когда- то был литературной звездой. Поговаривали даже, что ему прочили Нобелевскую премию. Потом исчез с горизонта, как это происходит сегодня со многими авторами, не способными писать по книге в год.

– Вы счастливы? – спрашиваю. – У вас такое лицо…

Он смеется.

– Да-да, я вас понимаю! Я похож на идиота? Наверно, так оно и есть.

– Так это внучка?

– Нет, дочь! Мару-уся!

– А где, извините, ее мама? – нагло спрашиваю я. – Что-то я ни разу не видел ее в парке.

Он наклоняется над коляской и что-то поправляет.

– Наша мама занята, – с серьезным видом говорит он. – Она очень деловой человек. Не то что мы с Марусей и Лизой.

– А Лиза – это кто?

Он кивает на собачку, которая сидит рядом с нами и преданно смотрит на хозяина глазенками-маслинами.

– Слушайте, – говорю. – Мы не торопимся, и каждый занят важным делом. Расскажите вашу историю.

– Да-да… – охотно соглашается он.

Собачка прыгает к нему на колени.

– Устала, Лизанька? – ласково говорит он и гладит ее по шерстке. Лиза зажмуривает глазки.

Он достает из коляски не слишком толстую папку с обычными тесемками и передает мне.

– Вот, – смущенно говорит он, – ношу ее с собой уже целый месяц и все не решаюсь выбросить. Найдет какой-нибудь дурак и будет смеяться. Мне все равно, а все-таки неприятно. А вы как-никак начинающий писатель. Поймете…

– С чего вы взяли, что я писатель?

– Ну, рыбак рыбака… Это, впрочем, даже и не роман, сам-то роман я давно уничтожил.

– Сожгли – как «Мертвые души»?

– Зачем? Нам, Гоголям, с этим сейчас гораздо проще. Есть на компьютере такая клавиша Delete – не замечали? В будущем советую и вам почаще ею пользоваться.

– Но рукопись сохранили.

– Я же сказал, это не роман. Это записки к нему. Роман я уничтожил, а записки зачем-то оставил на память. Подумал: а вдруг пригодятся? Но поскольку писателем я быть перестал и вряд ли когда-то вернусь к этому занятию, записки мне уже не нужны. Читайте, если это будет вам интересно. Только одно условие – никаких копий и публикаций!

– Договорились.

– Еще одно условие. Прочитав записки, вы поделитесь со мной своими впечатлениями.

– Слушаюсь, маэстро!

– О, мои девочки совсем замерзли, – вдруг озабоченно говорит он, сам при этом поеживаясь. – Нам пора домой. До встречи, несчастный вы мой!

– Почему несчастный? – обижаюсь.

– А разве бывают счастливые писатели? Дай вам бог как можно скорее избавиться от этой дурной болезни.