Грэйс прижала ладонь к щеке и бессильно прислонилась к перилам лестницы.

— Ох, Эм, что ты говоришь! Высказать то что я думаю, милорду Конистану! Мне делается дурно при одной мысли об этом! Да-да, мне просто дурно! Я никогда, никогда, не осмелилась бы на подобную дерзость или грубость…

Эммелайн тяжело вздохнула.

— Грэйс, дорогая, мне неприятно тебе об этом напоминать, но из всех моих знакомых ты — самая малодушная трусиха. Ну что прикажешь с тобой делать?

— Не знаю, — сокрушенно вздохнула Грэйс.

Обхватив подругу за талию, Эммелаин крепко прижала ее к себе.

— Ну, ничего, не падай духом! Я все устрою. Как только вы с Дунканом вместе окажетесь в Файрфеллз, у тебя будет полная нозможность вскружить ему голову!

С печальной улыбкой Грэйс подхватила юбки своего жалкого наряда, сшитого из дешевенькой белой саржи, обычно идущей на под кладку. Взглянув на ничем не украшенный подол, она вздохнула:

— Неужели ты и вправду веришь, что мистер Лэнгдейл когда-нибудь узнает о моем существовании?

Эммелайн обернулась с лукавой улыбкой на губах.

— Ему придется это сделать, а не то я переломаю ему ноги! — пообещала она с напускной свирепостью. — Господи, и почему же я раньше до этого не додумалась? Только представь себе, как крепко он тебя полюбит, если ему придется полностью зависеть от твоего благорасположения!

Грэйс захихикала в ответ, на минуту позабыв все свои опасения и тревоги.

— Ох, Эммелайн, свет еще не видывал второй такой коварной искусительницы, как ты!

Мистер Дункан Лэнгдейл с удрученным видом стоял у камина в большой гостиной на втором этаже особняка. Чарующая мелодия вальса доносилась сквозь распахнутые двери из расположенного внизу бального зала, и он машинально выстукивал Пальцами по каминной полке характерный трехтактный ритм, не отрывая озабоченного и нахмуренного взгляда от пылающих в камине углей.

— Как это могло случиться, Гарви? — спросил он едва слышно.

Его собеседник, высокий худощавый господин лет на семь старше Дункана, ответил спокойно:

— Все из-за того, что ты так и не научился врать, не краснея, мальчик мой. Надо было обратиться ко мне. Я бы тебе разъяснил, как следует разговаривать с Конистаном!

Дункан в изумлении поднял глаза на друга.

— Ты мог бы мне разъяснить? — воскликнул он. — Черт возьми, почему бы не сделать это прямо сейчас? Уж сколько лет прошло, а я до сих пор начинаю заикаться, когда приходится обращаться к нему даже с самой пустяковой просьбой!

Гарви Торнуэйт отступил на шаг и отвернулся от друга, так как его внимание в эту минуту привлекли близняшки Брэмптон, склонившие головки друг к другу и так захваченные интересным разговором, что их черные кудри смешались. Гарви вставил в глаз монокль и даже вытянул шею, чтобы полюбоваться прелестной ножкой одной из юных леди, показавшейся из пены кружев.

— О-о, — проворковал он, — какие точеные лодыжки, разрази меня гром!

И тут же ему пришлось разочарованно хмыкнуть, так как барышня заметила его интеpec и с веселым смешком расправила белые муслиновые оборки на подоле, восстановив таким образом порядок в своем туалете. Испустив унылый вздох, Гарви Торнуэйт весьма неохотно и вернулся к прерванному разговору.

— Когда имеешь дело с Конистаном, всегда поступай, как тебе вздумается, а объяснения оставляй на потом. Он, конечно, может сколько угодно на тебя дуться, но дельце-то уже будет сделано, и ему ничего иного не останется, как развести руками. — Гарви повернулся и взглянул на Дункана большими и дерзкими голубыми глазами, в которых искрилось самое неподдельное веселье. — Ну что? Разве я не прав?

Дункан отпрянул от него, в ужасе при одной лишь мысли о подобном поведении по отношению к сводному брату.