|
И он любил меня. Но нас связали и бросили в трюм большого корабля. Его заковали в цепи. Мы были все… – Она жестом показала, что рабы задыхались в тесном трюме. – И лежали в… – Глори брезгливо поморщилась, и Бренна догадалась, что несчастные были вынуждены ходить под себя. – Потом он умер. Умер в цепях. И лежал так много дней. Я думала, что тоже умру. Звала смерть. Но выжила. И поняла, что я сильная. Смогла идти дальше и продолжать жить.
Идти дальше и продолжать жить. – Не знаю, Глори, – вздохнула Бренна, глядя в исполненное решимости темное лицо. – Я не хочу жить без Кейна. Лучше мне навеки закрыть глаза. – Вы тоже сильная. Как я. Справитесь. – О Глори! – Бренна спрятала лицо в ладонях, и теплые руки подруги обняли ее. Глори оказалась права. Тело Бренны яростно сопротивлялось разуму и цеплялось за жизнь. Через несколько дней она начала есть, вспомнила о заброшенном вышивании и принялась лихорадочно орудовать иглой, словно ее судьба зависела от куска канвы и мотков ниток. Вначале стежки выходили слишком крупными, но скоро на ткани появилось некое подобие узора. Так вот почему женщины любят заниматься этим! Чтобы не вспоминать и не плакать. Как-то утром Хетти объявила, что Тоби Ринн ждет ее внизу. Тоби! Бренна сжала горло рукой. Последние дни скользили, как бусины с разорванной нитки! И она совсем забыла о Тоби. Его письма оставались нераспечатанными. Она просто выбросила его из головы! – Он ждет, мисс Бренна, – напомнила Хетти. – Да… передай, что я сейчас спущусь. Бренна подошла к гардеробу и, распахнув дверцы, долго смотрела на платья. Потом медленно отвернулась. Какая разница, в чем ее увидит Тоби? Она похудела, а кожа утратила бледно-персиковый оттенок. Ну и пусть! Тоби сидел в гостиной, комнате, которая стала так дорога Бренне. Сегодня на нем был безупречно сшитый черный фрак, в котором он выглядел выше и стройнее. Тонкая золотая цепочка вилась поперек жилета, и на среднем пальце левой руки сверкал золотой перстень-печатка. – Итак, Бренна, ты, наконец, соизволила меня принять? Трусливо пряталась все это время, потому что тосковала по этому отребью из сточной канавы, капитану Фэрфилду! Отвечай! Лицо Тоби побагровело. От него исходил резкий запах, словно ярость сочилась сквозь поры. Бренна взглянула на Тоби. Больше она его не боится. Ничто на свете не может ее напугать. – Да, – кивнула она, – правда. – Как ты посмела! Все эти дни… Я – твой жених! Не этот убийца, который сдох, как последняя тварь! – Я любила его. – Любовь! Что ты знаешь о любви?! Но я намереваюсь показать тебе, хочешь ты этого или нет! У Бренны невольно вырвался короткий смешок. – Тоби, это глупо! Невозможно заставить кого-то полюбить, как бы ты этого ни добивался! А я не люблю вас. Ни капельки. И… И боюсь, что не смогу стать вашей женой. Тоби молча уставился на нее. Бренна заметила, как расходится на груди его жилет, будто он вот-вот взорвется. – Бренна, я решил быть великодушным и притвориться, что не слышал последних слов. И не слышал, как ты во второй раз объявляешь, что не собираешься выходить за меня замуж. Он придвинулся ближе. Бренна заметила капельки слюны на губах, раздувающиеся ноздри. – Потому что… посчитай я, что ты вздумала снова опозорить меня перед всеми, подхватил бы тебя и унес отсюда! Бренна отпрянула. Что-то заставило ее дерзко бросить: – Разве вам не безразлично мнение окружающих? А теперь прошу прощения, у меня болит голова, и я хочу прилечь. – Мигрени! Истерики! Обмороки! – завопил Тоби. |
