– Знаешь? – ошеломленно повторила кузина. – Но откуда? Бренна, ты познакомилась с ним только два дня назад!

– Я… я видела его вчера во время прогулки. Не такой он человек, чтобы драться нечестно.

– Но свидетели говорят иное, дорогая кузина, – неожиданно вмешалась Джессика. – Пять человек видели, что произошло, включая доктора Рауля Фронтенака, доброго знакомого мамы. И все повторяют одно и то же.

– Значит, все они ошибаются. Глаза Джессики злобно блеснули.

– Ульрик лежит на смертном одре! Неужели тебе все равно, кузина? Неужели не жаль брата своего жениха?

– Конечно, очень неприятно, что его ранили. Но не думаю, что дуэль была не по правилам. Тебе меня не убедить.

– Значит, ты не стесняешься защищать убийцу?

– Пожалуй, это слишком сильно сказано. По-моему, Ульрик еще жив! И почему все кричат об убийстве, когда…

Бренна осеклась. Толстый коротышка, которого она уже видела, пробивался сквозь толпу к дяде Эймосу, важно раздувая щеки от сознания собственной значимости. Он что-то сообщил Эймосу и отошел. Дядя вынул большой носовой платок и, устало вытирая лоб, подошел к ним.

– Все кончено, – объявил он. – Ульрик Ринн час назад умер от потери крови. Говорят, последними его словами было проклятие Кейну Фэрфилду.

Тетя Ровена едва успела подхватить пошатнувшуюся Джессику.

– Дайте веер! – скомандовала она. – И усадите Джессику, ей плохо.

– Мертв, – пробормотала девушка. – А ты не позволила поехать к нему, мама.

– И что бы это дало? При нем был доктор. Большего для него ни ты, ни другой не могли сделать.

Джессика закрыла глаза и сразу обмякла. Но через несколько мгновений подняла ресницы и монотонно пробормотала:

– Уберите ее! Она защищала убийцу! Не желаю ее видеть.

Первое действие прошло как во сне. Бренна почти не слышала ни музыки, ни высокого чистого голоса французской певицы. В антракте она вышла из ложи, не в силах выносить ненависть Джессики.

Входные двери театра обычно распахивали настежь – в здании было слишком душно. Мужчины небольшими компаниями собирались на тротуаре и курили. Ощутив прикосновение чьей-то руки к плечу, Бренна обернулась.

– О Квентин! – облегченно выдохнула она. – Где ты был? Мы ждали тебя, а ты умудрился пропустить весь первый акт.

– Мне все равно! Я бы вообще не пришел, если бы не ты. Нам нужно потолковать.

За эти два дня во внешности Квентина произошли ужасные перемены. Темно-зеленый фрак был помят, жилет усеян пятнами. Он так похудел, что одежда висела мешком. Веки покраснели и распухли, пожелтевшие щеки запали.

– Квентин, что случилось? Ты болен?

– Это Билли Лав.

– Да говори же!

Мужчины, потоком устремившиеся к выходу, едва не сбили ее с ног. Бренна была вынуждена уцепиться за руку брата и, к своему ужасу, почувствовала, что тот дрожит.

– Он преследует меня, Бренна. Играет, как кошка с мышкой. Намеревается немного позабавиться, прежде чем съесть.

– Но, Квентин, человек твоего положения, респектабельный, из хорошего общества… Что он может сделать с тобой? – Внезапно голос изменил Бренне: она вспомнила, что сказал Кейн о Билли и его умении орудовать ножом.

– Он способен на все, сестричка. И достаточно ясно дал это понять. Пришел ко мне сегодня с парочкой так называемых приятелей. Все одеты по последней моде. На пальцах у Билли по крайней мере три кольца с бриллиантами, Бренна. Признаюсь, от волнения я не смог их сосчитать.