– Не обращай на меня внимания, Бренна. Продолжай мыться. Времени у меня сколько угодно.

– Ты… ты…

Она окинула его уничтожающим взглядом, чересчур обозленная, чтобы говорить связно.

– Но почему такое совершенство, такая прелесть должны быть скрыты от глаз восхищенного мужчины? Особенно от меня, который весьма дорого заплатил за привилегию любоваться тобой в любом виде, одетой или обнаженной.

– Кейн Фэрфилд, ты самое отвратительное создание в мире!

– Возможно.

Кейн скрестил ноги и выпустил очередное кольцо, беззастенчиво обшаривая глазами ее тело.

– Хочешь, я потру тебе спинку? Говорят, в такого рода делах мне нет равных.

– Говорят, значит? Кто именно, позволь спросить? Мелисса Ринн? Мод Суит? Или еще кто-то из твоих многочисленных любовниц?

Кейн улыбнулся одними губами. Глаза оставались холодными.

– Вряд ли ты ее знаешь. Тем не менее предложение остается в силе.

– Нет! Я не хочу, чтобы ты до меня дотрагивался! Единственное мое желание – чтобы ты немедленно убрался отсюда! Проваливай! Как ты смеешь стоять здесь и… – Бренна задохнулась от ярости.

– Ну же, Бренна, зачем сердиться! У тебя прелестное, идеально сложенное тело, и не стоит его стыдиться. Оно создано для наслаждений! Взаимных наслаждений.

– Нет, нет, я…

Бренна крепче прижала руки к груди. Если бы он только отвел глаза! Если бы согласился уйти!

– Прекрасно.

Кейн встал, потушил сигару в железной плевательнице, стоявшей у койки, и шагнул к лохани.

– Видно, тебе еще многому нужно учиться!

– Чему именно?

Бренна, съежившись, прижалась к стенке маленькой лохани, и хотя понимала, что выглядит смехотворно, остро ощущала полную беспомощность. Она бессильна против него. Единственный выход – выпрыгнуть из лохани обнаженной, но Бренна не могла покинуть единственное, хотя и ненадежное прикрытие.

– Раз и навсегда понять, для чего природа дала тебе такое тело! Ты холодная рассудочная ледышка, воспитанная в твердых понятиях о том, что прилично, а что нет. И боишься дать себе волю, опасаясь, что на тебя станут показывать пальцем! – Он нетерпеливо стащил высокие сапоги. – Но поверь, Бренна, прилично все то, что доставляет любовникам удовольствие и не приносит никому ни боли, ни вреда.

Девушка не верила своим глазам. Кейн медленно раздевался: сюртук, жилет, белая рубашка с жабо и панталоны по очереди летели на пол. Бренна не могла насытиться завораживающим зрелищем. Какая у него широкая загорелая грудь, покрытая светлыми завитками, которую немного портил длинный зазубренный шрам. На могучих плечах бугрились мускулы. Узкая талия и бедра с поразительно белой кожей. Взгляд Бренны приковала к себе мужская плоть, гордо, словно молодое деревце, вздымавшаяся из островка густой каштановой поросли.

Громкий смех разорвал испуганное молчание Бренны.

– Ну как? Тебе понравилось?

– Я… я никогда…

– Никогда не видела ничего подобного? Неудивительно. Так называемых благородных девиц растят, словно цветы в оранжерее. Ты даже не знаешь, как устроен мужчина! Дремучее невежество!

– Неправда! Я умею читать, писать, петь, знаю математику, говорю по-французски и гэльски…

Белые зубы Кейна ярко блеснули в улыбке.

– Я говорю не об этом. Ну, успокойся. Обещаю, что буду нежен с тобой.

Сердце Бренны оборвалось, когда Кейн встал на колени возле лохани и поднял упавший брусок мыла. Знакомая слабость охватила девушку. Она боялась, что вот-вот потеряет сознание. Его лицо, обнаженная грудь были так близко, что Бренна закрыла глаза.