Графиня вздернула подбородок, изо всех сил стараясь сохранить гордое выражение лица, согласующееся с ее положением в обществе.

«Это твой долг».

Слова родителей она слышала теперь лишь в воспоминаниях.

– Разве не так, Сесилия?

Она рассеянно посмотрела на Изабеллу, старшую из дочерей короля, задаваясь вопросом, что упустила. Помимо нее в свите принцессы состояли еще шесть фрейлин, потому она иногда позволяла себе погрузиться в свои мысли.

– Вы, безусловно, правы, миледи, – произнесла она. Подходящий ответ в любой ситуации.

– Вот как? – Принцесса улыбнулась. – А мне казалось, французы вам совсем не симпатичны.

Сесилия вздохнула. Изабелла обожала поддевать ее, когда замечала блуждающий взгляд, говоривший о полной отстраненности.

– Простите, миледи, боюсь, я не все расслышала.

– Я сказала, что французы выглядят пылкими и решительно настроенными.

Леди Сесилия проследила за взглядом принцессы. Вдалеке ей удалось разглядеть двух французских рыцарей, оседлавших коней, но еще не надевших шлемы. Одного она видела впервые. Он был высок, худощав и светловолос. Пластикой он напоминал леопарда – зверя, способного убить одним ударом лапы.

– Он красив, не так ли?

Графиня смутилась. От принцессы не укрылось ее любопытство.

– Мне нет никакого дела до этого блондина.

Изабелла улыбнулась еще шире:

– Признаться, я имела в виду брюнета.

Ах, этот… Она-то на него едва взглянула. Впрочем, слова принцессы не имели значения. Сесилия презирала их обоих. Несмотря на возрождение в Англии культа рыцарства, ей были непонятны причины, по которым король позволил французским заложникам принять участие в турнире. В конце концов, они мало чем отличаются от заключенных, непозволительно удостаивать их таких привилегий. К чему эти правила, строго оговоренные Англией и Францией? Согласно им содержание заложников до получения за них выкупа регулировалось исходя из положения их в обществе на родине. Поэтому многие французские рыцари, проживавшие в Англии, появлялись при дворе и вели весьма комфортный образ жизни.

– Они оба будут выглядеть восхитительно лежащими в грязи.

Колкое замечание вызвало смех Изабеллы и придворных дам, но хмурый взгляд, брошенный королевой Филиппой, остановил веселье.

Сесилия облегченно вздохнула, довольная, что сумела все закончить шуткой. Однако она была совершенно серьезна. Как жаль, что поединок больше напоминает церемониальное действие и здесь не будет пролито много французской крови.

– Интересно, – продолжала Изабелла, – с кем сразится Гилберт?

Сесилия повернулась в другую сторону и увидела Гилберта, точнее, теперь сэра Гилберта, гордо восседавшего на коне, уверенно вскинув голову и расправив плечи. На наконечнике копья развевался темно-лиловый шелковый платок – знак ее расположения.

Выехавший ему навстречу француз-блондин в латах и на коне, покрытом доспехами, выглядел теперь устрашающе. Графиня не была сильна в военных вопросах, однако даже она смогла разглядеть под железом силу и уверенность в себе.

– Не сомневаюсь, – произнесла она все же с легким недоверием, – что Гилберт сможет с ним справиться.

Изабелла покосилась на нее:

– Что за глупые фантазии? Это первый турнир Гилберта. Будет большой удачей, если он сам не выронит копье. И зачем только ты отдала ему этот платок?

Сесилия вздохнула:

– Он выглядел таким несчастным.