|
И еще она увидела, что он захватывающе красивый. Причем не столько правильностью черт, сколько поистине беспощадным обаянием. Будто кинозвезда. В этом удивительном лице все линии чуть-чуть не совпадали. Одна скула была немного выше другой, нос слегка косил влево. И несколько косая улыбка – будто он никак не мог решить, улыбнуться ему или не стоит. Даже нет, не кинозвезда, подумалось ей, а настоящий рок-идол. Мик Джеггер, к примеру. Или Джордж Харрисон. Или Питер Нунэн. Они могли быть даже очень неприятными на внешность, но обладали какой-то… невероятной энергией. Все сметающей, покоряющей, почти стихийной, которая заставляла девушек в экстазе бросаться на сцену.
Сообразив, что она чересчур внимательно смотрит ему в лицо, Энни отвела взгляд. – Да наверно. – У нее отлегло от сердца. Кажется, он не имел в виду именно ее случай. – Значит, вы сбежали сюда, вроде как в цирк? Джо засмеялся. – А что, разве я не канатоходец? Одно неверное движение – и сразу зарываешься носом в песок. – Взяв у нее из руки накладную, витиевато подписался. – И знаете, Бог с ним, с шоколадом. Даже если что-то поломалось. У меня нет ни малейшего желания гонять вас туда-сюда в такую погоду. – Мне будет спокойнее, если вы все-таки посмотрите, – настаивала она. А вдруг все окажется в порядке? Тогда ей нет никакого резона считать его благодетелем. – Я должна сказать Долли, чтобы она исключила из вашего счета попорченный товар. Джо пожал плечами и взялся за сумку. – Если вы так настаиваете… С первой коробкой все оказалось в порядке. Только несколько миндальных крошек осыпалось на дно. Но когда Джо открыл «Морской гребешок», Энни едва не вскрикнула. Все изящные, нежные раковинки превратились в бесформенную массу, а жемчужное ожерелье раскатилось по бусинкам. Джо довольно долго разглядывал содержимое коробки. Затем пожал плечами: – In arena aedificas. Что по-латыни означает: «Если строишь дом на песке, будь готов к тому, что он рухнет». Как бы там ни было, это не пропадет. Мои ребята едят все, что не ползает. Понимая, что он изо всех сил пытается загладить свое грубое поведение в самом начале, Энни решила улыбнуться. – Вы недавно в Нью-Йорке? – спросил он утвердительным тоном. – Ну… разве это заметно? – Ваша улыбка. Это же западные штаты, Миссисипи! Надо же, заметил! – А как улыбаются в Нью-Йорке? – Как на рекламе зубной пасты. Она усмехнулась: – Вы такие тут непростые? – Скорее слишком прижимистые. Вот поживете здесь подольше – сами увидите. Энни поднялась. – Мне пора. Домой надо. – У двери остановилась и обернулась. – Да… спасибо вам. Она была уже у выхода на улицу, когда он крикнул: – Постойте! Что еще? Он промчался мимо, одним махом взлетев на лестницу, ведущую, видимо, в салон ресторана, и через мгновение вернулся с большим пластмассовым судком. – Во искупление своего безобразного поведения, – сказал он, подавая подарок с таким видом, словно это царская корона. – Счастливого Рождества! Почувствовав внутри какое-то движение, она подняла крышку. Огромный омар с клешнями, перевязанными резинкой, шевелился в воде на пучке водорослей. Она так испугалась, что чуть не выронила судок. Но взглянув на Джо, в его притягательное, несимметричное лицо, в зеленовато-карие глаза, полные искреннего желания угодить, поняла, что это не розыгрыш. Но, Боже мой, что она будет делать с этим чудовищем? У нее нет даже такой кастрюли, чтобы он туда влез. Подумать только, ей столько всего нужно и так много хочется, что кажется, нет такой вещи, которая бы не пригодилась. |
