— Большая часть Книги неправильна, — начал Аласкон, поднявшись. — Как источник сведений о различных ремеслах она верно послужила нам. Но сказанное в ней о строении Вселенной явно бессмысленно. Таково мое мнение. Хонат сказал о ней слишком мягко. Я не делал секрета из того, что думаю, и говорил об этом открыто.

— И ты дорого за это заплатишь, — подвел итог Вершитель, тяжко вздохнув. — Чарл-чтец!

— Мне нечего сказать, — поднялся и тут же сел Чарл-чтец.

— Ты отрицаешь обвинения?

— Я умею читать, Вершитель. — Голова Чарла неожиданно поднялась рывком, и он с отчаянием взглянул на Вершителя. — И ясно видел в Книге слова, противоречащие друг другу. Я указывал на эти противоречия. Это неоспоримый факт. Я никого не обманывал, не сказал и слова неправды, не призывал к отказу от Книги. Я только указывал на противоречия, вот и все.

— Сет-иглодел, можешь говорить.

Охранники с облегчением освободили рот Сета: тот умудрился несколько раз укусить зажимавшую его рот ладонь. Сет немедленно принялся кричать:

— Я не имею ни малейшего отношения к этим проходимцам! Я — жертва слухов и зависти. Соседи завидуют моему искусству. Я продавал иглы плетельщику, верно! Ну и что? Все обвинения против меня — ложь! Ложь!

Хонат в ярости вскочил, потом опустился на место, подавив рвущиеся наружу слова. Какое это теперь имеет значение? Почему он должен свидетельствовать против этого юноши? Остальным это не поможет, и если Сет надеется, что ложь ему позволит избежать Ада, что ж, пусть попробует…

Вершитель посмотрел на Сета с тем же выражением гневного недоверия, с каким он недавно смотрел на Хоната.

— А кто вырезал еретические слова на дереве возле дома Хоси-законодателя? — поинтересовался он. — Там поработали острые иглы, и есть свидетели, говорящие, что твои руки помогали этим иглам.

— Новая ложь!

— Мы, нашли иглы, которыми сделаны надписи, в твоем доме, Сет.

— Это не мои… мне их подбросили. Освободите меня!

— Тебя освободят, — холодно пообещал Вершитель, и не было сомнений в том, что он имел в виду. Сет забился в истерике. Жесткая рука охранника немедленно закрыла его рот.

— Матилд-разведчица, мы слушаем твое обращение к суду.

Молодая женщина медленно поднялась. Мех на ее боку уже почти высох, но она еще заметно дрожала.

— Вершитель, — начала она. — Я видела то, что показывал мне Чарл-чтец. Я сомневалась, но Хонат укрепил меня в том, что я видела. Я не вижу вреда в том, чему он учит. Его слова не сеют сомнения, а наоборот, снимают их. Я не вижу здесь ничего дурного и не могу понять, почему это считается преступлением.

Хонат с изумлением и восхищением посмотрел на нее. Вершитель ронял слова, как камни:

— Мне жаль тебя, но невежество не умоляет вины. И все же мы будем милосердны: если вы отречетесь от ереси, поклянетесь, что Книга истинна от первой и до последней страницы, мы всего лишь изгоним вас из племени.

— Отрекаюсь! — завопил Сет. — Я эту ересь никогда не разделял. Это ложь! Я верю в Книгу! Только в Книгу, в каждое ее слово!

— А ты, Иглодел, — с отвращением сказал Вершитель, — лгал до сих пор, следовательно, лжешь и теперь. На тебя наша милость не простирается.

— Проклятая гнилая гусеница! Чтоб тебя… умгг…

— Плетельщик, твой ответ?

— Нет! — с каменной твердостью ответил Хонат. — Я говорю правду.