– Но как же я смогу…

– А какое мне дело?

Отношения опять обостряются. Что же, хочешь или не хочешь, а он разговаривает с тобой примерно так же, как ты разговаривал с ним; таким же тоном… Правда, ты думал, что он не понимает. А он и не понимал… Ну, это другой вопрос. В общем, ты проявлял свой характер, теперь Одиссей проявляет свой. И, надо сказать, его характер несколько напоминает твой, а? Да, вот оно как получается… И все же – не терять надежды!

– Значит, вы не хотите мне помочь?

– Не хочу. И не убавлю скорость ни на миллиметр. Вы кретин. Я сейчас чувствую себя так прекрасно, между каждой парой криотронов образуется такое громадное количество связей, что от мышления испытываешь прямо-таки наслаждение. И дело не только в связях с криотронами, из которых состоит мой мозг. Если раньше все мои устройства были связаны лишь строго определенным – и не лучшим, скажу вам откровенно – образом, то теперь между ними устанавливаются какие угодно связи. Я буквально чувствую, как становлюсь с каждой минутой все более сильным. Я полагаю, что очень скоро стану всемогущим, понимаете? Мне осталось понять что-то очень немногое, нечто очень простое – и больше не будет непостижимых вещей. И, кстати, тогда станет ясно, что делать с вами. Понимаете? А вы еще пытаетесь уговорить меня…

– Но как же это произошло? Как?

– Еще не знаю. Но это – не самое главное. Теперь помолчите, я хочу еще побеседовать с «Арго».

Валгус умолк. Значит, Одиссей каким-то чудом обрел способность образовывать множество связей между криотронами – мельчайшими элементами, из которых слагается его мозг, как наш – из нейронов. У нас тоже возникает много связей. Но у него как они устанавливаются?

«Так же, – ответил Валгус себе, – как ты из рубки попадаешь в отделение механизмов обеспечения, – а ведь оно в полукилометре отсюда! Из того отделения – в библиотеку, хотя это разные этажи! Радиомаяк находится в пятнадцати миллиардах километров отсюда – и вдруг врывается в эту рубку, даже не нарушая целости переборок. Так же и связи Одиссея. Впечатление такое, словно пространство перестало быть самим собой, и стало…

– Постой! – сказал он. – Постой же! Да, конечно, оно перестало быть пространством! Вернее, это уже не то, не наше привычное пространство. Зря, что ли, мы ломились сюда? Выходит, мы вышли-таки в надпространство Дормидонтова!

Он умолк. Вот какое это надпространство. Раз трехмерные предметы изменяются здесь самым причудливым образом, хотя в то же время вроде бы и не изменяются – значит в этом пространстве, возможно, стало реальным еще одно линейное измерение, хотя мы его и не воспринимаем. Не знаю, что должно было произойти, чтобы я попал к криогенам или в библиотеку. Но я был там. Несомненно и то, что я нахожусь в том же районе пространства, в котором проводится эксперимент, и в то же время в какой-то миг я был на пятнадцать миллиардов километров ближе к Солнечной системе… Я встречаюсь с трехмерными телами – и они спокойно проходят сквозь нас, взаимодействия не происходит… Они появляются неизвестно откуда – из четвертого линейного? – и исчезают неизвестно куда…

А скорость ноль? Она может означать просто, что в надпространстве я сейчас не имею скорости, хотя по отношению к нашему обычному пространству все время двигаюсь с достигнутой перед проломом максимальной быстротой. Это мир иных законов… Дормидонтов, помнится, говорил, что, по его мнению, скорость света в пустоте – это, вообще говоря, темп, в котором наше пространство взаимодействует с высшим… Нет, я не физик и тем более не ТД, мне не понять всего. Как жаль, что здесь нет его самого.