Лодка медленно двинулась в обратном направлении – носом вперед, прочь от выхода, в глубину пещеры или, быть может, туннеля, это сейчас не имело ни малейшего значения. Строго сохраняя направление горизонтальным рулем, Седой привел в действие вертикальные, и лодка начала круто задирать нос.

Она полезла вверх, словно Седой решил таранить носом каменный потолок пещеры. Эдик поднял брови, не произнося ни слова; непрерывно обегая взглядом все приборы и успевая смотреть и вперед, прямо по курсу, он все еще не понимал замысел Седого. Он видел и чувствовал только, что лодка почти от самого дна – где она только что находилась – устремилась вверх, запрокидываясь все круче. Людей плотнее прижимало к спинкам кресел; вдруг оказалось, что океанисты уже не сидят, а лежат на спине, подняв согнутые в коленях ноги, а пульт управления навис над ними, оказавшись вверху. Еще выше была прозрачная стенка купола, за ней – вода и потолок пещеры, и это означало, что лодка встала вертикально.

Эдик почувствовал, как убыстряется движение. Это было понятно: находиться в таком неестественном положении, повинуясь вертикальным рулям, лодка могла только при определенной скорости – не меньше той, при которой корабль переставал слушаться рулей, становился неуправляемым. Но это ведь означало, что через несколько секунд, буквально через несколько секунд…

Эдик не додумал, что будет через несколько секунд. Потолок пещеры стремительно приближался. Не только локатор показывал расстояние до него – теперь потолок был виден простым глазом. И оба сидящих в рубке не сводили с него взгляда. А потолок надвигался неумолимо, он становился все ближе, ближе, казалось, произошел обвал, потолок пещеры рухнул, и теперь летит навстречу задравшей нос лодке, и катастрофа неотвратима… И все же Эдик не произнес ни слова; он только разрешил себе на миг отвести глаза от грозного зрелища и взглянуть на Седого.

Наверное, командир почувствовал этот взгляд. Он не оглянулся – он не имел сейчас права; только подобие улыбки перекосило его лицо, и губы шевельнулись.

– Ну, держись! – сказал он тихо. – Держись, чем можешь… – И рука его медленно повернула головку управления.

В следующую минуту Эдик почувствовал, что начинает сползать с кресла – с его спинки, на которой он лежал все эти секунды, нелепо задрав ноги. Лодка, казалось, хотела задрать нос еще больше, но больше было некуда, и вот она стала отклоняться от вертикали, ложась на спину. Такую кривую описывает самолет, делая мертвую петлю, но самолет же не подводный корабль… – «Сейчас вылечу, головой о подволок, и все…», – мелькнуло в мозгу Эдика, и он судорожно вцепился руками в подлокотники, обвив ногами ножки кресла и все же чувствуя, как неумолимая тяжесть тащит и тащит его вниз – к куполу…

Но лодка уже ложилась набок. Выходя в каком-то десятке метров от губительного потолка пещеры в горизонтальное положение рубкой вниз, носом к выходу, она одновременно все больше кренилась на правый борт. И вот Эдик почувствовал, что мягкая сила укладывает его набок, а затем ноги потихоньку пошли вниз, туда, где им и полагалось быть. Он облегченно вздохнул, кровь отливала от головы.

– Ты лихой водитель, – сказал он чуть громче, чем говорил обычно, и повернул голову к Седому, все еще держась руками за подлокотники; не потому, что боялся выпасть, а потому, что руки дрожали. – Такие фигуры делают самолеты и аграпланы, но чтобы подводная лодка, да еще в таком узком месте…

– Да… – невнятно пробормотал Седой. – Летал когда-то и я… – Он сидел, склонившись головой на руки, выключив двигатель, и Эдик с изумлением увидел, что и у Седого дрожат руки.