Она стала показывать на разных людей в комнате и объяснять, что с ними не так. Начала она с гигантской краснолицей самки за ближайшим столиком.

— Это Толстуха Анна. Она крадет все подряд. Посмотрите, куда она сует вилку. Прямиком в рукав… О, а это Скотт. Считает себя третьим в очереди на престол… Сара — эта почти весь день абсолютно нормалек, но в три пятнадцать без всяких причин начинает орать. Наверное, крикун нападает… вон там Плакса Крис… а еще есть Бриджит-Непоседа, она носится туда-сюда со скоростью мысли…

— Со скоростью мысли, — повторил я. — Так медленно?

— …и… Лиза-Подлиза… и Маятник Раджеш. О, а вон там, смотрите! Видите парня с баками? Высокий такой, в поднос бормочет?

— Да.

— Так вот, это полный Альдебаран.

— Что?

— В смысле совсем чокнутый — считает себя инопланетянином.

— Ну? — сказал я. — Серьезно?

— Ага. Сто процентов. В этой столовке только Вождя не хватает для полного гнезда кукушки.

Я понятия не имел, о чем она говорит.

Зои посмотрела на мою тарелку.

— Не пошло?

— Нет, — сказал я. — Не думаю, что смогу это есть. — Потом, решив, что от Зои можно получить кое-какую информацию, спросил: — Если бы я сделал что-то, достиг чего-то выдающегося, как думаете, я бы многим об этом рассказал? То есть нам, людям, свойственно хвастаться, верно?

— Да, пожалуй.

Я кивнул. При мысли о том, сколько людей могут знать об открытии профессора Эндрю Мартина, накатила паника. Потом я решил расширить запрос. Чтобы вести себя как человек, необходимо понимать людей, поэтому я спросил о том, что казалось мне самым важным.

— Тогда как вы думаете, в чем смысл жизни? Вы нашли его?

— Ха! Смысл жизни. Смысл жизни. Его нет. Люди ищут смысл и абсолютные ценности в мире, который не только не способен их дать, но к тому же безразличен к их поиску. Это не совсем Шопенгауэр. Скорее Кьеркегор в пересказе Камю. Я с ними согласна. Только беда в том, что если ты изучаешь философию и вдруг понимаешь, что смысла у жизни нет, то уже не обойтись без медицинской помощи.

— А любовь? В чем ее суть? Я читал о ней. В «Космополитен».

Опять смех.

— «Космополитен»? Шутите?

— Нет. Вовсе нет. Я хочу разобраться.

— Тут я вам точно не советчик. Видите ли, с этим у меня как раз проблемы. — Она понизила голос как минимум на две октавы и смерила меня мрачным взглядом. — Мне нравятся жестокие мужчины. Не знаю почему. Что-то мазохистское. Часто бываю в Питерборо. Там богатый выбор.

— О, — сказал я, убеждаясь, что меня не зря сюда послали. Так и есть: люди странные создания, обожающие насилие. — Значит, суть любви в том, чтобы найти человека, который сумеет причинить тебе боль?

— В общем и целом.

— Это абсурд.

— «В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума». Так говорил… кто-то.

Повисло молчание. Мне захотелось уйти. Не зная этикета, я просто встал и ушел.

Зои хмыкнула и снова рассмеялась. Смех, как и безумие, похоже, единственная отдушина, защитная реакция у людей.

Исполненный оптимизма, я подошел к человеку, бубнившему в поднос, к предполагаемому инопланетянину. Мы немного поговорили. Я с большой надеждой спросил его, откуда он. Тот ответил, что с Татуина. Я впервые слышал о такой планете. Он пояснил, что его дом был рядом с Большой ямой Каркун, недалеко от дворца Джаббы.