Почему моих читателей не приводит в недоумение одновременный восход солнца на всей поверхности Саграбала — природное явление, которое повергло бы в шок любого физика ХХ века, — но раздражает то, что происходило вслед за созданием Камня?

И.Д.К. зашвырнул камень, размахнувшись — ему показалось, что возник низкий, густой свист, и камень вонзился в темное небо, но это, конечно, было не более, чем впечатлением, созданным им самим. Камень был — и камня не стало, и скорее всего, материальный мир недосчитался в этот момент нескольких десятков килограммов инертной массы.

В следующее мгновение — мгновение действительно было следующим, отделенное от предыдущего единственным квантом в каждом из трех измерений времени, — И.Д.К. обнаружил себя в сумрачном холле иерусалимской ешивы "Ор леолам". Он стоял на нетвердых ногах, сжимая в правой руке влажную ручку своего потрепанного «дипломата», и оглядывался по сторонам. Он уже был здесь когда-то, и все же он был здесь впервые.

К нему бесшумно приблизился, поблескивая в полумраке бронзовыми глазницами, дискообразный робот-служка.

— Тебя ожидают? — вопрос прозвучал, будто нацарапанный на затылке тупой иглой.

— Да, — подумал И.Д.К. — Рав Йосеф Дари.

— Следуй за мной.

В коридорах ешивы пахло временем — запах был тусклым, как разбитое стекло, но все равно мешал, И.Д.К. казалось, что он, переступая по плиткам пола, топчет столетия. У порога кабинета И.Д.К. сделал над собой усилие, перепрыгнув сразу через тысячу лет; он, впрочем, не понял — в какую именно сторону. Кабинет изнутри выглядел почти таким же, каким И.Д.К. видел его когда-то и где-то. Рав Йосеф Дари встал из— за стола и пошел к И.Д.К., протягивая руки.

— Тело Мессии, вижу, не смущает тебя, — сказал И.Д.К., улыбаясь.

— Привык, — заявил Йосеф, указывая на один из стульев.

Сели. И.Д.К. положил на стол «дипломат», открывать не стал, это и не имело смысла — содержимое было раву Дари хорошо известно.

— Ты знаешь, — сказал Йосеф, положив ладонь на черную поверхность чемоданчика, — то, что я выбрал этот интерьер, еще не свидетельствует о моем желании вернуть время. То было хорошее время, согласись, и я был прав, когда говорил тебе о недопустимости кощунственного отношения к Торе.

И.Д.К. улыбнулся. Он понимал мысль Йосефа.

— Книга «Дварим», — напомнил он. — Если читать с неравномерным интервалом при начальном трехсотбуквенном шаге… "Саграбал… Возвращение… Кокон вселенной…"

— Да, и все, что с народом будет потом. И это происходит. Но это — следствия, а тебя волнуют причины.

— Я хочу понять, что происходило на заре времен, кто создал Код, с кем говорил Моше на горе Синай. Я до сих пор этого не понял.

— Ты понял, — сказал Йосеф.

Он стоял на Вершине мира.

Для И.Д.К., воспитанного на физических теориях ХХ века, Вершина представлялась точкой в пространстве-времени, предшествовашей схлопыванию Вселенной в кокон. Отсюда можно было видеть всю эволюцию Вселенной, воспринимая ее исчезавшей в прошлом волной.

Он остановил мгновение — вовсе не потому, что оно было прекрасно, просто это было последнее мгновение той Вселенной, которую И.Д.К. считал своей. Он остановил мгновение, материальные процессы застыли, и лишь в духовных сфирот, неподвластных времени, И.Д.К. ощущал мысли Йосефа и Мусы, Мессии и Ричарда, Хаима и Андрея, Джоанны и Людмилы.