|
Итог сценария для героя — нечто, имеющее абсолютную значимость. Наверное, нельзя себе представить, например, экспериментальную игру в покер. Если ставки крупные, игрок будет действовать совсем иначе, чем если ставки символические. Серьезный игрок в копеечной игре скорее всего расслабится, а копеечный игрок в серьезной игре скорее всего ударится в панику. Надежную информацию о сценариях можно получить только в ситуациях, где ставки высоки, а такие ситуации в нормальных условиях исследователю недоступны. Есть ведь только один способ получить ответ на вопрос: «Могли бы вы накрыть собой гранату, спасая товарищей?» Он проверяется экзистенциально, на поле боя. Искусственные ситуации ничего не доказывают.
Данные сценарного анализа можно приблизительно упорядочить по степени возрастания «твердости»: исторические, культурные, клинические, логические, интуитивные, возрастные (психология развития), статистические, интроспективные, экспериментальные и независимо совпадающие. Этот ряд покажется странным ученому, привыкшему заниматься рутинным человеческим поведением, то есть тем, чем заняты ныне во многих странах социология и психология. Но он не будет выглядеть странным в глазах психотерапевта, а тем более психоаналитика, поскольку оба имеют дело с «твердыми» играми и «твердыми» итогами, такими, например, как развод и даже самоубийство или убийство. Вряд ли в приличном обществе можно осуществить убийство или самоубийство в порядке эксперимента. 1. Исторические. С самых первых шагов человечества люди подозревали, что их судьба — не результат автономного выбора, что она контролируется некими внешними силами. Сама универсальность этой веры заставляет критически ее исследовать, а не отвергать с порога на том основании, что это-де метафизика. 2. Культурные. Эта вера лежит в основании большинства человеческих культур, что также заставляет относиться к ней серьезно, столь же серьезно, как к экономическим мотивам, используемым для такого же обоснования. 3. Клинические. Данные клиники не являются строгими, поскольку могут быть подвергнуты различным интерпретациям. Но исследователь, который считает влияние сценария на клинические явления незначительным или вообще его отрицает, должен владеть техникой сценарного анализа и уметь применять его в клинике. В противном случае он просто не имеет права на суждение о сценарии. Ведь если человек глядит в телескоп или микроскоп и говорит «Я ничего не вижу» из-за того, что не умеет пользоваться инструментом, его вряд ли можно считать компетентным критиком в области астрономии или бактериологии. 4. Логические. Мы уже говорили, что людям можно давать советы, что им делать, а чего не делать. Словами можно принудить человека к самоубийству или превратить его в пьяницу, а можно, наоборот, спасти от такой печальной судьбы, если, конечно, произносятся правильные слова. Отсюда следует, что вполне возможно воспитать ребенка таким, каким желали его видеть взрослые люди. Психотерапевт может это понять, задав следующий вопрос пациенту: «Как следовало бы воспитывать ребенка, чтобы он жил так же, как вы?» Люди с хорошими сценариями отвечают охотно, и их ответам можно верить. Люди с плохими сценариями колеблются — отвечать или не отвечать, но их ответы также бывают правдивы. 5. Интуитивные. Опытный сценарный аналитик часто судит по интуиции, а затем эти суждения проверяет. Например: «Поскольку вы часто беретесь сразу за два дела, но ни одно из них не доводите до конца, мне кажется, что ваши родители ставили перед вами разные цели и не пытались согласовать вопрос, как вам удастся достигнуть обе одновременно. Иначе говоря, они не сознавали четко их различия». «Да-да, все было именно так». Если ответ отрицательный, это, как показывает наш опыт, означает, что терапевт недостаточно компетентен, или, что в данный конкретный вывод вплелись какие-то личные мотивы. |
