– Сначала, – делился я соображениями с Готлибом, – нужно узнать, где сейчас Давид. Он лучше нас знает людей в городе и, наверное, сможет кого-то порекомендовать.

– Это разумно, – ответствовал Готлиб. – Хороший порох от скверного я легко отличу, а вот учителя… Как его распознать, плохой он или хороший?

Но узнавать, где сейчас находится Давид, нам не пришлось. Мой старый друг, с радостной улыбкой на круглом лице, вышел к нам навстречу, едва мы въехали во внутренний двор особняка.

– Со вчерашнего вечера тебя жду! – воскликнул он, поглаживая гриву потянувшейся к нему лошади. – Утром к кузнецу съездил – но он как-то странно отмалчивается!

– Что-то срочное? – спросил я, спускаясь на землю.

– Срочное, и весьма!

– Опасное? – торопливо поинтересовался спрыгнувший рядом Готлиб.

– О, нет. Просто одно очень важное торговое дело.

– Хорошо, – кивнул я, передавая поводья Готлибу. – Идём в дом. Эвелин там?

Мы поднялись на второй этаж, вошли в обеденную залу.

Какое же это счастье, если у тебя есть место, куда ты можешь возвращаться после трудной, а то и кровавой мужской работы! Место, где спокойно, тихо, уютно. Где на привычном месте стоит длинный обеденный стол, а в торце его возвышается стул, на который в твоё отсутствие, следуя негласному уговору, никто никогда не садится. Где стены выкрашены бирюзовым, жёлтым и белым, где цветы в маленьких вазах, где за гранёными стёклами старинного шкафчика смутно зеленеет бутылка с заморским ромом, а рядом с ней так же смутно светятся оранжевые апельсины, и где тебя ждут вот с этой солнечной, тёплой улыбкой.

– Здравствуй, Эвелин, – сказал я, раскрывая руки для объятия.

– Здравствуй, милый, – ответила она, и сердце моё дрогнуло.

«Что-то случилось?»

Неизменно сдержанная, ревнительница хороших манер, она никогда на людях не говорила мне «милый». Нет, всегда – Том, или Томас. Что-то случилось?

– Давид, – произнёс я, поворачиваясь к старому торговцу. – Прежде чем сесть и начать говорить о твоём важном деле, давай отправим Готлиба в город. Очень нужно нанять хорошего учителя, и ты, если можешь, порекомендуй нам кого-нибудь.

Давид сел за стол. Задумался, выпятив губу. Подняв голову, поинтересовался:

– Сколько лет ребёнку?

– Двадцать три человека, в возрасте от восьми до пятнадцати.

– О как! Для такой компании нужен… нужен… – Он торопливо что-то искал в многочисленных объёмных карманах. – … Гювайзен фот Штокс!

И показал извлечённый на свет небольшой ключ.

– Затейливый, – оценил ключ вошедший Готлиб. – Скорее – от двери, чем от сундука.

– От двери, от двери, – закивал довольный Давид. – Если повезёт, то хозяин окажется дома, и замок отпирать не придётся. Если его не будет, слышишь, Готлиб? Тогда войди и оставь записку.

– Но это хороший учитель? – поинтересовался Готлиб, протягивая руку к ключу.

– Ещё не знаю. Он недавно появился в Бристоле и снял комнату в моей гостинице. Его знание множества иностранных языков вызвало интерес. Но первые же занятия показали, что вместо того, чтобы заставлять своих подопечных учиться, он с ними непринуждённо болтает. Вместо урока арифметики может повести ученика в лес слушать птиц, а на уроке истории ни с того ни с сего начать декламировать вирши. Но дети любят его, так что он может быть уже нанят.

– Но это же какой-то сумасшедший учитель! – удивлённо сказал Готлиб.