Минут десять спустя на платформу высыпала шумная толпа подвыпивших чернокожих сорванцов, пышущих энергией. Пэми сделала стойку, но сорванцы не обратили на нее ровным счетом никакого внимания, а вскоре подоспел поезд. Пэми выбрала пустой вагон и всю долгую дорогу сидела, погруженная в свои думы.

Квартира Раша находилась на Сто двадцать первой улице, неподалеку от Морнингсайд-парк. Огромное старое здание с мрачным фасадом оказалось ничейным, а может быть, отошло в муниципальную собственность. Половина квартир были разорены и пустовали. Раковины, унитазы, электропроводка, деревянные детали – все было расхищено. Тут и там на полу валялись старые мезузы, похожие на водяных жуков, но неподвижные. Вложенные в них кусочки пергамента уже давно обратились в прах. Мародеры были людьми темными и суеверными, они знали, что водяной жук служил бывшим обитателям дома религиозным фетишем, и, прежде чем снять деревянный дверной косяк, отдирали металлического жука отверткой, не желая выносить из здания злых духов.

Нынешние жители дома не знали ни языка, ни даже алфавита, которым были начертаны письмена на пергаментах, вложенных в мезузы. Никто из них даже понятия не имел, что слово «Шаддаи», изображенное на спинках жуков, – это одно из имен Господа, а крохотные пергаменты содержат отрывки из еврейской Библии (которую иные народности называют Ветхим Заветом), а именно, – шестую и одиннадцатую главы Второзакония:

«Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь един есть. И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем своим, и всею душой твоею, и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори об них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая. И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими. И напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих».

«Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний или поздний; и ты соберешь хлеб твой и вино твое и елей твой; и дам траву на поле твоем для скота твоего; и будешь есть и насыщаться. Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились и не стали служить иным богам, и не поклонялись им. Ибо тогда воспламенится гнев Господа на вас, и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет произведении своих; и вы скоро погибнете с доброй земли, которую Господь дает вам. Итак, положите сии слова мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут они повязкою над глазами вашими. И учите им сыновей своих, говоря о них, когда ты сидишь в доме твоем, и когда ложишься, и когда встаешь. И напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих. Дабы столько же много было дней ваших и детей ваших на той земле, которую Господь клялся дать отцам вашим, сколько дней небо будет над землею».

Давно уж нет тех людей, что прибивали крохотными гвоздиками к ореховым, дубовым и сосновым косякам заповеданные им слова. Давно уж нет детей их, которые, хотя и знали закон и язык, забыли о них либо наплевали на них. Давно уже перевелись люди, озабоченные приходом дождей или сбором хлеба; прошли те времена, когда трава на лугах принадлежала скоту. Давно уже не осталось людей, которые всерьез задумывались над словами предостережения, начертанного на сгнивших кусочках пергамента, на каком бы языке оно ни было написано. Давно уже людей не пугают ни гнев Господен, ни великая сушь, не волнует скоротечность бытия.

Пэми вышла из вагона на Сто двадцать пятой улице и пошла по темным переулкам, забитым спящими на земле людьми. Эти люди были намного здоровее бездомных бродяг Найроби и зачастую опаснее. Зная об этом, Пэми шла быстрым шагом, держа в руке нож и глядя прямо перед собой. Ее каблуки тревожно постукивали по растрескавшемуся асфальту.