– Не подымайте шума, дежурный охранник у вас за спиной!

Она среагировала как космонавт – не только не стала возмущаться, но еще и подала реплику красивым грудным голосом:

– По-моему, идет, а? Как тебе кажется?

От неожиданности отвечаю слегка невпопад:

– С глазами – да, тетушка Джулия, а с волосами – не очень.

И в самом деле, ничего кроме глаз я не вижу – две миндалины с золотистыми крапинками, окаймленные ресницами, которые почти касаются моего носа. А за этими миндалинами, из-за ее плеча два других глаза уставились в меня, как дула автоматов. Это шары Казнава. Я небрежно бросаю кофточку на прилавок, беру другую и прикладываю к плечам девушки, откидывая голову назад с видом эксперта. Придя в себя, Казнав немедленно приступает к выполнению служебных обязанностей. Без церемоний.

– Кончай ломать комедию, Малоссен. Я прекрасно видел, как эта девка сперла первую кофточку.

– «Эта девка»… Разве так разговаривают с покупательницами? Чему тебя учили?

Я произношу это таким тоном, как будто думаю совсем о другом. Дело в том, что вторая кофточка (а это точно, в тряпках я неплохо тяну!) как нельзя лучше идет моей очаровательной львице. И я говорю:

– А вот эта как будто специально для тебя связана, тетя Джулия.

Надо сказать, не я один залюбовался «тетей Джулией»: еще с полдюжины клиентов стоят разинув рот и глазеют. И среди них – старик и старушка с абсолютно белыми волосами и зеленой хозяйственной сумкой в руках. Они стоят с растроганным видом и буквально пожирают нас глазами.

– Малоссен, не мешай мне, пожалуйста, работать.

Это Казнав выступает. В это время поблизости от нас один из старикашек Тео сует в карман халата массажный прибор.

– Я не мешаю тебе работать, Казнав, я тебе мешаю только слишком оттягиваться на работе.

– Мадемуазель, вы положили этот пуловер в сумку, я видел.

Девица цепляется за мой взгляд как за спасательный круг. Круглое лицо, широкие скулы, влажные губы…

– Слушай, Казнав, я же тебя не спрашиваю, куда ты ходишь загорать!

Прямое попадание: Казнав каждый день таскается в отдел кварцевых ламп и там прожаривает себе морду, на халяву, естественно. Отсюда и роскошный терракотовый загар.

– Короче, оставь в покое тетю Джулию, если не хочешь схлопотать по морде.

И вот тут-то все и произошло. Произошло как при замедленной съемке, так что весь Магазин, казалось, застыл. Казнав побледнел. А стоящие как раз за ним симпатичные старичок и старушка медленно поворачиваются друг к другу с улыбкой и, как будто им не по сто, а по двадцать пять, целуются с такой невероятной чувственностью, что даже у окружающих искры из глаз. Между двух слипшихся тел я замечаю угол зеленой сумки. Цвета зеленого яблока.

И Казнав получает по морде, как ему было обещано. Но бью его не я, а оторванная рука старушки. Я слежу глазами за траекторией руки, точно обозначенной фонтаном крови, вырывающейся из разорванных сосудов. Я отчетливо вижу лицо старика, недоверчивый взгляд из-под челки седых волос, тонких, как волосы младенца, и подстриженных по-римски в кружок. Вижу лицо Казнава, его внезапно сморщившуюся щеку, от которой ударная волна расходится по всей физиономии.

И только тогда слышу взрыв. Как будто в голове у меня рушится кирпичная стена. Отброшенный вперед, Казнав сбивает нас с ног, тетю Джулию и меня.

Девушка, лежащая на мне, всей своей тяжестью прижимает меня к полу. Можно подумать, что она спасает меня от вражеского пулеметного огня. Но на деле оказывается, что она просто в обмороке.