О Марии-Антуанетте судить было очень легко; она не была большой загадкой для общества, и потому недолго затруднялись, какого быть о ней мнения.

Мария-Антуанетта, дочь австрийской императрицы Марии-Терезии, была, как мы знаем уже, в супружестве с его высочеством дофином, внуком короля Людовика XV. Она воспитывалась в Шенбрунне со свойственным немцам либерализмом, так что, когда она приехала во Францию, ей очень трудно казалось подчиниться правилам этикета французского двора. Герцогиня Ноайль, которой было поручено напоминать молодой принцессе об исполнении правил придворного этикета, от которых она иногда отступала, прозвана была за это дофиной госпожой Этикет.

Мария-Антуанетта поняла, впрочем, что, дабы иметь возможность действовать по своему произволу и вести себя так, как ей хочется, надобно было прежде всего заставить себя полюбить престарелого короля. В этом ей очень легко было успеть: принцесса, как женщина хорошенькая, тотчас сумела очаровать собою Людовика XV.

– Какую должность занимает при дворе дю Барри? – спросила однажды Мария-Антуанетта герцогиню Ноайль.

– Какую должность? – отвечала с некоторым замешательством Ноайль. – У нее одна должность.., или, лучше сказать, одна обязанность – нравиться королю и потешать его.

– В таком случае, – возразила дофина, – скажите дю Барри, что она во мне имеет соперницу!

И действительно, Мария-Антуанетта была соперницей г-жи дю Барри: она, так же как и дю Барри, нравилась королю и забавляла его. Будучи хороша собой и притом знатного происхождения, имея живой, веселый характер, она распространила при французском дворе ту бойкость и живость в обращении, которые так нравились королю-старику. Она была для Людовика XV тем же, чем была для Людовика XIV герцогиня Бургундская. Зато уж как и любил король свою внучку, которая утром и вечером приходила к нему в прельстительном неглиже своего туалета, без всякого соблюдения правил этикета, дав ему поцеловать себя в лоб; и всегда старик долго беседовал с нею, много шутил и смеялся; и всегда он с удовольствием ждал того времени, когда придет побалагурить с ним его хорошенькая внучка.

Мария-Антуанетта любила шумные, веселые прогулки и местом для них выбрала в особенности Трианонские сады. Молодые принцы и принцессы отправлялись прогуливаться в эти сады большой кавалькадой, но не на лошадях, а на ослах, которых герцог Шартрский, поклонник английской моды, выписал из Лондона в Париж.

На одной из этих прогулок Мария-Антуанетта свалилась со своего новомодного коня. Ей хотели было помочь подняться.

– Нет, нет, – сказала она, – отыщите сперва мадам Этикет, она скажет, с каким церемониалом надобно поднимать невестку короля, когда она свалилась с осла.

Острота тем более понравилась обществу, что дофина упала с осла весьма нескромным образом; но так как она была хороша собой и в особенности хорошо сложена, то этот случай не слишком еще ее огорчал. Когда же граф д'Артуа сделал ей какой-то комплимент, который, конечно, не сделал бы ей дофин, она в ответ ему сказала:

– Кто ездит на осле, тот не может с него не свалиться.

Мария-Антуанетта была кокетка: она любила наряжаться и большую часть дня проводила за своим туалетом. У нее были прекрасные волосы, и она довела до совершенства искусство причесывать голову.

Первый артист, которому она предоставила убирать себе голову, был некто Леонар. До этого времени женщинам убирали головы женщины, парикмахеров у них не было: Мария-Антуанетта первая ввела их в моду.