Обычно, когда Люс нуждалась в музыке, она совала себе в ухо горошину плейера и получала, что хотела, хоть сидя в седле, хоть пробираясь горной тропой. Таскать с собой целый ансамбль, который не так-то просто выключить, ей еще не приходилось. А ансамбль вовсю зарабатывал свои девять фунтов мяса и полтора ведра эля…

Конечно, с плейером в ухе Люс добралась бы до Ноттингема куда быстрее, потому что девицы не только пели — они еще и сплясать норовили. Где-то на полпути к ансамблю присоединились две влюбленные парочки, потом бродячий проповедник, потом — толстый мельник на неповоротливом осле и, наконец, разносчик с коробом. Разносчику Люс искренне обрадовалась — она так надеялась, что девицы полезут смотреть ленточки и колечки, а ее уши отдохнут от непривычной гармонии. Но девицы основательно наладились петь — очевидно, в этом веке было просто принято развлекать себя по дороге музыкой и плясками. У разносчика за спиной висела какая-то облупленная штука со струнами, в которой Люс не решилась признать лютню, мельник и вовсе достал из-за пазухи дудочку. Последняя надежда Люс, бродячий проповедник, не стал метать громы и молнии в грешных музыкантов, а сам исполнил весьма непотребную балладу о попе и трактирщице.

Таким вот музыкальным манером Люс добралась до рыночной площади Ноттингема.

Тут она наконец поняла, что от ансамбля будет-таки польза. Городская стража знала девиц и помогла им пробиться сквозь толчею к лучшему местечку — у самого каната, огораживавшего площадку для стрельбы длиной метров этак в сотню.

Естественно, не забыли и красавчика пажа.

С лучшего на площади места совершенно не было видно разукрашенного майского дерева, разве что дюйм верхушки, но оно девиц пока и не интересовало. Пляски с поцелуями должны были завершить праздник, а открывало его состязание стрелков.

— Не пропустите самого интересного, девушки, — сказал, нагнувшись к уху Мэгги, долговязый стражник. — Господин наш, лорд Блокхед, сегодня поставил кое-кому ловушку!

— А что за ловушка такая, Дик Солсби? И не на женщину ли эта ловушка? — загомонили девушки, наперебой обнимая со всех сторон стражника и яростно его теребя.

— Да тише вы! — вдруг шепотом испугался Дик Солсби. — При чем тут женщины? Какое они имеют отношение?…

Но шальные девицы никак не могли проникнуться духом военной тайны.

— Какое отношение имеет наш лорд Блокхед к женщинам?!?

Расхохотались они так, что Люс даже заинтересовалась. Возможно, именно лорду Блокхеду и придется наносить исторический визит…

— Ну, Дик Солсби, начал, так продолжай, — велела Бетти, дергая его за перевязь.

— Лорд объявил, что главный приз будет изготовлен за его счет, и он лично дал золото кузнецу Джеймсу, чтобы тот отлил золотой наконечник для стрелы. Стрела с золотой головкой, вот!

— Ну, эту новость, Дик, ты мог оставить при себе, — разочарованно сказала Энн Перри. — Мы уже две недели назад знали про стрелу.

— А зачем лорду понадобилось тратить деньги на такую глупую игрушку? Это вы тоже знали? — тем же сверхтаинственным шепотом осведомился стражник.

— У лорда денег много, — рассудительно отвечала Мэгги. — И золота с серебром много. Вот он их и тратит на что хочет. Ему просто нужно, чтобы во всех графствах говорили про его щедрость.

— Щедрость! Как же! — и физиономия стражника снова изобразила причастность к некой великой тайне. — Щедрость милорда Блокхеда! Расскажите это вон тому сарацину!

Тут только Люс обратила внимание на мишень для стрелков. Она знала, что обычная в таких случаях мишень — «бычий глаз», но местный лорд, видно, побывал в Святой Земле, а, может, и не он, а его благородный папенька.