– Где?

– В чайном клубе.

– Сколько времени это займёт?

– Что значит, сколько это займёт времени? Столько, сколько нужно, чтобы пообедать. И, пожалуйста, постарайся быть с ним милой, – со вздохом сказала Марджори.

– Мама, я думаю, что я и так мила с ним. Даже слишком мила, если честно. – После той отвратительной ссоры с родителями Люси прикладывала огромные усилия, чтобы не начать ссориться с Перси Вилгрю. Она была с ним крайне вежливой и даже сердечной. Жалея, что затеяла спор с матерью, она повернулась к ней и мягко проговорила:

– Конечно, я не опоздаю к обеду. Не переживай.

– О, Люси, ты такая славная, такая особенная. Твой отец и я желаем тебе только добра.

«Особенная, – подумала Люси. – Если бы ты только знала!» Что бы тогда мама сделала? От одной мысли делалось страшно.

Горничная придерживала бриллиантовую диадему на тёмно-каштановых волосах Маффи, напомнившую Люси о семи звёздах Северной Короны, которой она с сёстрами любовалась, покачиваясь на волнах.

– Я думаю, Тиффани идеально подходит. А ты? – спросила Маффи, поворачиваясь к Люси.

Люси не знала, что ответить. Она мало что смыслила в драгоценностях. По правде говоря, она думала, что украшение должно было быть более воздушным: на небольшой голове Маффи диадема выглядела слишком громоздкой. Но, наверное, с фатой она будет смотреться по-другому.

Люси нерешительно пробормотала:

– Да, бриллианты очень красивые. А где будет крепиться фата?

– Вот здесь, сзади. – Бесси показала маленькие серебряные петельки на обратной стороне диадемы. – Марсия, ты не могла бы принести фату?

– Конечно, госпожа.

Минуты две спустя горничная вернулась с белоснежным облаком в руках.

– Это первый вариант, – объяснила Маффи, беря кружева в руки.

Люси подумалось, что такая фата только утяжелит диадему, придав ей ещё более монументальный вид. Ей бы хотелось, чтобы они и вовсе отказались от этих семи слепящих бриллиантов, но понимала, что это невозможно. За следующие двадцать минут они померили по крайней мере ещё пять других вуалей: из тюля и алансонского кружева, длинною в пол, до щиколоток, по лопатки, совсем короткие. Люси вздохнула:

– У меня есть идея, но я не уверена, придётся ли она вам по вкусу.

– Мы, конечно, не хотели бы ничего слишком вызывающего, – заметила Бесси Форбс.

– А что, если Маффи наденет две фаты?

– Две фаты?! – в один голос воскликнули мать и дочь.

– Да. Сначала алансонское кружево, длиной до плеча, а сверху тюль до щиколоток.

– О, я полагаю, мы могли бы попробовать. – Голос Бесси Форбс дрогнул, словно она обдумывала вопрос жизни и смерти.

Уже через две минуты все в комнате затаили дыхание от восторга.

– Кажется, выглядит довольно мило, – сказала Маффи.

– Мило? Да это же великолепно! Люси – ты гений! Маффи, папа останется доволен. У него были – ты же знаешь, он так консервативен, – сомнения насчёт диадемы. Он считал, что это немного чересчур.

Люси была более чем согласна с мистером Форбсом, но, разумеется, тактично промолчала и лишь улыбнулась. Бесси Форбс взвизгнула и вскочила обнять её. Маффи в облаке воздушного тюля безмолвно стояла в стороне. Пышный тюль поверх коротенькой кружевной фаты каким-то образом сбалансировал диадему, которая больше не выглядела слишком громоздкой. Через тонкий туман тюля Люси разглядела неподвижное, лишённое любых эмоций лицо Маффи. Она не могла не вспомнить о смирении, звучавшем в её голосе, когда та рассказывала о своих истинных чувствах к будущему мужу.