Да какая разница! Пациент есть пациент.

Всегда? И через десять лет? Рано или поздно пациент вырастает, становится совсем взрослым со всеми сопутствующими привилегиями.

Эрнест прекратил свой внутренний монолог и настроился на общение с публикой.

«Зачем? Зачем, дамы и господа, нужно было писать книгу об утрате? Посмотрите на отдел этого магазина, отведенный под книги об утратах и потерях. Полки ломятся от книг. Так зачем было писать еще одну?»

Даже произнося эти слова, он продолжал спорить с собой. Она говорит, что никогда не чувствовала себя лучше. Она не пациент психиатра. Она не обращалась к терапевту целых девять лет! Это прекрасно. Так почему же нет, Христа ради? Два взрослых человека, которые не против!

«Переживание утраты занимает особое место в ряду психологических проблем. Во-первых, она универсальна. Никому в нашем возрасте…»

Эрнест улыбнулся и заглянул в глаза доброй половине зала. В этом он был мастер. Он отметил сидящую в оследнем ряду Нан улыбкой и кивком головы. Рядом с ней сидела привлекательная женщина сурового вида с короткими черными кудрями, которая, казалось, внимательно оассматривала его. Что, и эта женщина пытается обольстить его? Он перехватил ее взгляд. Она быстро отвела глаза.

«Никому в нашем возрасте не удается избежать утраты — продолжал Эрнест. — Это универсальная психологическая проблема».

Нет, это проблема, напомнил себе Эрнест. Нан и я — это не двое взрослых, которые не против. Я слишком много о ней знаю. Она слишком много мне рассказала, поэтому чувствует необычайную привязанность ко мне. Помню, ее отеи, умер, когда она была подростком, и я занял его место. Вступив с ней в сексуальные отношения, я совершу предательство.

«Многие отмечают, что читать студентам-медикам лекцию о переживании утраты легче, чем о любом другом психиатрическом синдроме. Эта тема понятна студентам. Из всех психиатрических нарушений она больше всего напоминает медицинские заболевания, например инфекционные заболевания или физические травмы. Ни одно другое психическое нарушение не отличается наличием столь явного начала, конкретной, легко определяемой причины, логически предсказуемого течения, эффективного, ограниченного во времени терапевтического курса и четко выделенного однозначного финала».

Нет, спорил сам с собой Эрнест, за десять лет все долги уже выплачены. Может быть, когда-то она видела во мне отца. Ну и что с того? Тогда — это тогда, а сейчас — это сейчас. Она видит во мне умного, чуткого мужчину. Посмотрите на нее: она смотрит мне в рот. Ее тянет ко мне. Посмотри правде в глаза. Я чуткий. Я сильный. Я серьезный. Как часто одиноким женщинам ее возраста — да любого возраста! — попадаются такие мужчины, как я?

«Но, дамы и господа, тот факт, что студенты-медики жаждут легкой и немудреной диагностики и терапии, связанной с утратой травмы, не делает их проще. Попытка понять суть утраты через медицинскую модель влечет за собой потерю всего истинно человеческого в нас. Потеря — это не бактериальное заражение, она не похожа на физическую травму; душевная боль не схожа с соматическими дисфункциями; душа и тело — это не одно и то же Сила, характер муки, которую мы испытываем, определяется не (или не только) характером травмы, но и смыслом оной. А смысл и составляет то различие между телом и душой». Эрнест сел на своего конька. Он всмотрелся в лица слушателей, чтобы удостовериться в том, что их внимание приковано к нему.

Помнишь, прошипел Эрнест про себя, как она боялась развода из-за прошлого опыта с мужчинами, которые использовали ее как сексуальный объект, а потом просто шли дальше своей дорогой? Помнишь, какую опустошенность она ощущала? Если бы я провел с ней эту ночь, я бы сделал в точности то же самое — я бы стал еще одним мужчиной-эксплуататором из ее длинного списка! «Позвольте мне привести пример важности «смысла» из данных моего исследования.