Боярин Михайло возликовал, в самый раз ударить по разбойникам, побить их по частям.

Разбросался лагерь болотниковцев цыганским табором. Прибывший накануне есаул Скороход ахнул:

— Ордой дикой воевать намерились?

И принялся приводить вчерашних крестьян и беглых холопов, вооруженных пиками и топорами, вилами и копьями, к воинскому порядку.

Заруцкий Мите не помощник, загулял да еще Скорохода сманывал. Но Митя устоял…

Шум и крики разбудили Скорохода. Откинул полог шатра, ночь утру уступила, в стане суета, волнение. Глянул есаул, обомлел. Вдали наготовились стрельцы. Растолкал Заруцкого:

— Беда, атаман!

Крутнулся, схватил пистолет и саблю, кинулся в круговерть, ругнулся:

— Ах, дозорные, сучьи дети, ворон ловили, проспали!

Принялся Скороход искать сотников, командует:

— Занимай оборону, разбирайся!

Поздно. Расступились стрельцы, открыв простор огневому наряду. Сея панику и смерть, рявкнули пушки, тут же заиграла медная труба, и двинулись стрельцы. Вот они ускорили шаг. Не выдержали болотниковцы, побежали.

Поймал Митя коня, вскочил. А стрельцы уже накатились.

Кто-то завопил дико:

— Окружают!

Стрелецкие начальники орут:

— Круши ворье, бей протазанами!

— Ру-уб-и-и!

Два краснокафтанника насели на Скорохода. От одного саблей отбился, другого из пистолета застрелил. И понесло есаула в потоке отступавших.

День без передыху отходили. Благо стрельцы не преследовали. К вечеру устроили привал. Сошлись сотники. Митя сказал сердито:

— Не воинство, баранов стадо. Кто в дозорах стоял? Не знаете? То-то! Врасплох застали. Как перед Болотниковым оправдаемся?

Заруцкий отвернулся, будто его не касается. Сотники молчат, головы потупили. Наконец заговорили:

— Че после драки кулаками махать!

— За битого пяток небитых дают. Теперя порядок надобно наладить, к Ивану Исаевичу не толпой валить…

Глава 4

Болотников людом силен. Астрахань взбудоражилась. Царь Илейко — Петр Федорович. Василий Шуйский наряжает войско на воров. Царское войско побито

Взбудоражило Астрахань.

— Царя Дмитрия бояре извели!

— Убили государя! Своего царя на престол возвели!

— Враки, войско царя Дмитрия от Путивля на Москву двинулось! Дьяки Карпов и Каширин в митрополичьи палаты кинулись. Их монахи черные дальше сеней не пустили, вытолкали.

— Недомогает митрополит! Изыде, не тревожьте!

Ударил набатный колокол, Афанасий Карпов и Третьяк Каширин на звонницу взобрались, стрельца, осмелившегося бить в набат, сбросили с колокольни.

Сбежался люд к Приказной палате астраханского кремля, подступил к дьякам грозно:

— Эй, Афонька, эй, Третьяк, почто самоуправствуете? Зачем стрельца Семенку казнили?

— Гиль заводите? — взвизгнул дьяк Карпов. — Вам бы крест целовать царю Василию Иванычу, а вы воровство затеяли!

— Не царь Дмитрий нами правил, а самозванец Гришка Отрепьев! — завопил Каширин.

— Не брешите, дьяки! Мы уже и про Путивль наслышаны!

— Чего? Убили Лжедмитрия! — снова закричал Третьяк. — А что Путивль? Эко пустобрехи!

Из Приказной палаты выкатился воевода Хворостинин, оттолкнул Карпова.

— Брешут они, астраханцы. Жив царь Дмитрий. А бояре с Васькой Шуйским измену затеяли. Вот видите, — Хворостинин поманил из толпы стрельца, — это казанский стрелец Васька Еремеев к нам прибыл с подорожной от царя Дмитрия.