– Из недостроенной сауны?

– Именно оттуда.

– Музыка?

Личный опыт Артема по части убийств был невелик. И в памяти не нашлось ни одного выстрела, который был бы заглушен, скажем, симфонией Моцарта.

– Да.

Артем посмотрел на следователя с неподдельным интересом взглядом приглашая к откровенности. Лович молчал.

– Знаете, голоса я слышал сквозь дрему. Если бы там была, скажем, инструментальная музыка (тут в голове у Артема грянули первые, еще медленные, тяжелые такты «Болеро» Равеля), я бы это, наверно, отметил. А если кто-то пел… Знаете, в бардовской манере…

– В бардовской?

– Ну, как поют под гитару, когда нет ни слуха, ни голоса. Это бы сошло за простую речь. Я же говорю – голоса шли сквозь сон.

– Вы бы назвали музыку «Аквариума» бардовской манерой?

– Частично, – Артем честно попытался вызвать в памяти хоть что-то «аквариумное», но уже вовсю торжественно грохотало «Болеро». – У них есть куски очень даже приличной инструменталки. А есть куски, когда голос совсем на первом плане.

– Это нужно будет проверить, – туманно заявил следователь. – Возможно, нам придется побеседовать еще раз. Распишитесь.

Артем подписал свои показания. Приосанился – все-таки единственный свидетель! Потом,