|
В итоге из двоечников получаются успешные менеджеры, банкиры и генералы, а отличники превращаются в офисный планктон с копеечным содержанием. Или библиотекарей. Иногда в припадке альтруизма, вспомнив, что дочке давно пора замуж, Алена протаскивает ее по бутикам и заставляет купить одежду и косметику; одежда навсегда остается висеть в шкафу, а косметика мертвым капиталом лежит в шкатулке на туалетном столике, так как пользоваться всеми этими тенями и красками Лара не умеет. Я не понимаю ее, жалуется Алена мужу, неужели ей не хочется одеться? Ходит как бомж, прости господи, она же молодая девка! Я в ее возрасте… Она в ее возрасте была другой. Жадной до жизни, неразборчивой в знакомствах, готовой тусоваться ночь напролет и ни от чего не отказываться. Быть безудержной, одним словом. И любовники… отдельная тема! И ребеночка родила без мужа. Большому кораблю, думает Сунгур… Большому кораблю большое плавание. Кому много дано, с того много спросится. Не дураки придумали. А ему остается делать вид, что все нормально в датском королевстве. Старший снисходительный товарищ. Сунгур вздыхает…
Он наливает себе кофе, доливает коньяку. Семья накормлена, можно расслабиться. Отец-кормилец. Он слышит, как спускается из своей спальни жена — третья сверху ступенька трещит под ее ногой. Она появляется в дверях кухни — роскошная, крупная, с чуть припухшими после сна глазами и губами, с копной нечесаных светлых волос, в ярко-красном коротком халатике, открывающем круглые красивые коленки. — Доброе утро! — говорит Алена хрипловатым голосом. — А мне кофе? — Доброе, — отвечает Сунгур. — Садись. Как спала? — Отлично! — отвечает жена, отпивает кофе и стонет от наслаждения. — Никто не варит кофе как ты, Кирка, честное слово! Кофе просто шедевральный! И на том спасибо. — Ты поздно вернулась… — говорит он, не то утвердительно, не то вопросительно. Приличия надо соблюдать: ты вернулась поздно, я заметил и не стану делать вид, что спал, а ты изволь объясниться… соври что-нибудь, ты же у нас мастерица. Называется правила игры. — Ага, собрались ребята, посидели в «Сове». Я думала, ты уже спишь, не хотела беспокоить. Думала, ты спишь, потому не отметилась, не пришла пожелать доброй ночи — что ж, объяснение как объяснение, не хуже всякого другого, приличия соблюдены. Они, улыбаясь, смотрят друг на дружку — старые добрые друзья. Вдруг тренькает мобильник жены. Она выхватывает телефон из кармана. Взглядывает на экран. Вскакивает, бросает: «Это по работе!» — и выбегает из кухни. Возвращается через десять минут, говорит, пытаясь погасить сияние глаз: — Ну, ничего без меня не могут, безрукие! — Избаловала ты их, — роняет с изрядной долей иронии Сунгур, прекрасно понимая, кто звонил. Ирония — оружие пораженцев, сказал кто-то. Пораженец и есть. — Да уж! — хмыкает жена. — Юрка бывает дома хоть изредка? — переводит разговор. — Когда он вернулся? — Изредка бывает. Около трех, кажется, — говорит Сунгур. Он старается не пялиться на жену, но не может удержаться… Он женился на Алене по страстной любви, и восхищение женой с годами не прошло и не поблекло, она по-прежнему желанна, прекрасна… она — чудо, вроде метеора — горит ярко, сжигая все вокруг, сжигая, согревая и освещая, и он благодарен, что может греться в ее тепле… хотя бы греться. Старый беззубый Акела… Некий психиатр в тэвэ рассуждал о браках немолодых мужчин с молодыми женщинами. Вы себе не представляете, говорил он, и голос слегка дрожал от распирающих его чувств, молодая женщина… это вибрации, энергия, взрыв, полет! Мужчина молодеет рядом с молодой подругой, плечи распрямляются, даже седина исчезает… и хронические болячки и давление! Все исчезает. |
