Только теперь маркиз почувствовал, что проголодался. Он решил поесть, а затем вернуться в Айлингтон. Сирилла наверняка уже дома и ждет его.

«Очевидно, она неправильно меня поняла», — пытаясь успокоить самого себя, рассуждал маркиз. Но тут ему вспомнилась странная пустота покинутого дома, и тревога, терзавшая его все утро, вернулась.

Почему вещи Ханны исчезли, а все платья Сириллы на месте?

Маркиз поспешно покончил с ленчем, не замечая, что он ест и пьет.

Зашел секретарь с каким-то вопросом, но маркиз отказался его выслушать. Он был уверен, что мистер Эшуорт намеревается говорить о доме на Саут-стрит, а вести беседу на эту тему у маркиза не было сил. Им все больше овладевала мысль о том, что он вряд ли найдет девушку, для которой, собственно говоря, и затевалась эта покупка.

Вернувшись в Айлингтон, маркиз битых два часа неподвижно просидел в гостиной, не обращая внимания на то, что его лошади, которыми он так дорожил, без дела стоят на улице.

Эта маленькая уютная гостиная была той самой комнатой, где Сирилла впервые бросилась к нему в объятия, ища утешения после смерти Франса Винтака. Уставясь бессмысленным взором в стену, маркиз мысленно перебирал в памяти все, что они тогда говорили друг другу.

И тут ему припомнилось, что, когда он упомянул о доме, который собирался купить для Сириллы, она повела себя как-то странно, хотя в тот момент он и не обратил на это внимания.

Так что же она тогда сказала? Кажется, что-то вроде: «Мне кажется, я не совсем правильно тебя поняла… ну, насчет этого домика…»

Он как будто снова услышал ее нежный, мягкий голос, когда она, слегка запинаясь, произносила эти слова.

А что он на это ответил? Маркиз напряг память и вспомнил, что сказал тогда: «Я подарю его тебе. Сделка будет заключена на твое имя. Что бы ни случилось в будущем, у тебя всегда будет где жить и достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться».

А потом он привлек ее к себе и сказал:

— Ты теперь моя, моя маленькая «мадонна с лилиями»! Я буду заботиться о тебе, защищу от всех тревог и волнений внешнего мира. Поверь мне, дорогая, на свете не было и не будет людей счастливее нас!

Маркиз припомнил, что Сирилла ничего на это не сказала, потому что после этих слов он наклонился и закрыл ей рот поцелуем, чувствуя, что никогда раньше не испытывал такой сильной страсти.

Ощущение нежных губ девушки на своих губах привело маркиза в такой восторг, который было невозможно описать словами, и лишь усилием воли он заставил себя оторваться от нее и встать с дивана.

Потом он, кажется, сказал, что должен идти, поскольку у него еще много дел, а в заключение добавил:

— На пути к тебе меня поджидало немало трудностей. Во-первых, нелегко было вообще отыскать тебя, во-вторых, проникнуть в твой дом — ведь и ты, и Ханна старались помешать мне. Но теперь я чувствую себя непобедимым. Мне придает силы наша любовь!

Но уйти сразу было выше его сил, и он снова поцеловал девушку.

Касаясь ее губ, он и не предполагал, что женские губы могут быть такими нежными, такими мягкими и в то же время обладать такой непреодолимой, поистине волшебной притягательностью.

Лишь после этого маркиз ушел, и, спускаясь по ступеням, он не мог избавиться от чувства, что оставляет позади самое важное в своей жизни.

И сейчас, когда он стал перебирать в памяти события вчерашнего вечера, его вдруг поразило, что за все время Сирилла не произнесла ни слова.

Она так и не сказала, нравится ли ей его план относительно приобретения дома. Она вообще никак не отреагировала на то, что услышала.

«В чем же все-таки дело? Что могло напугать или обеспокоить ее?» — в очередной раз задал себе вопрос маркиз.

И вдруг он замер. Некий голос у него в мозгу четко и ясно произнес: «Она хотела выйти за тебя замуж!»

До этого момента маркизу и в голову не приходило жениться на Сирилле.