Вошла Клибборн с его пальто.

— Допей шерри, — велела мать. Аллейн послушно осушил стакан. — И, Родерик, загляни ко мне, когда бы ты ни вернулся.

Аллейн поклонился, легонько чмокнул мать в щеку и поспешил наружу.

Вечер стоял зябкий, похоже даже — намечался лёгкий морозец. Аллейн отпустил шофёра и уселся за руль сам. По пути в его мозгу отчётливо представились три картины. Причал в Суве. Агата Трой, стоящая в замасленном рабочем халате и любующаяся морем, в то время как свежий бриз треплет её волосы. Агата Трой, прощающаяся с ним на берегу реки Святого Лаврентия.

Мощные фары автомобиля выхватили из темноты заросли рододендрона и стволы деревьев, а за ними — запертые ворота и фигуру констебля. В лицо Аллейна брызнул луч фонарика.

— Прошу прощения, сэр…

— Все в порядке. Старший детектив-инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда.

Констебль отдал честь.

— Вас ждут, сэр.

Ворота распахнулись и Аллейн проехал внутрь. Аллейну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он подкатил по длинной извилистой подъездной аллее к ярко освещённому крыльцу. Там его встретил другой констебль и провёл в уютный холл, в котором приятно потрескивал зажжённый камин.

— Я передам суперинтенданту, что вы приехали, — сказал констебль, но в эту самую минуту слева открылась дверь и из неё вынырнул тучный человек с багровой физиономией.

— О, привет, привет! — радостно расплылся он. — Рад, что вы приехали, старина. Целую вечность вас не видел.

— Да уж — вечность, — сказал Аллейн. Они обменялись рукопожатием. Блэкман служил в Боссикоте суперинтендантом уже шесть лет, но они были знакомы с Аллейном и прежде. — Надеюсь, я не слишком закопался?

— Напротив, вы примчались как ветер. Не прошло и получаса после нашего звонка в Ярд. Там сказали, что вы здесь, гостите у её милости. Давайте, проходите сюда.

Он провёл Аллейна в очаровательную гостиную с бледно-серыми обоями и полосатыми вишнёво-лимонными шторами.

— Что вам уже известно, мистер Аллейн?

— Только то, что закололи натурщицу.

— Да. Странная история. Я бы сам взялся за это дело, да только мы повязаны по рукам и ногам крупным ограблением ювелирного магазина, а людей у нас, сами знаете — раз-два и обчёлся. Вот комиссар и решил обратиться в Ярд. Он, кстати, был здесь, но только что уехал. Присядьте и я познакомлю вас со всей подноготной, а потом мы пойдём и взглянем на тело. Вас это устраивает?

— Вполне, — кивнул Аллейн.

Блэкман открыл пухлую записную книжку и начал рассказывать, время от времени заглядывая в неё.

— Особняк принадлежит члену Королевской художественной академии, мисс Агате Трой, которая третьего сентября возвратилась сюда после годичного пребывания за границей. Во время её отсутствия в Татлерз-энде проживала мисс Кэтти Босток, также художница. Мисс Трой взяла себе в ученики с постоянным проживанием восьмерых молодых людей, которые уже собрались здесь к моменту её приезда. Проживала здесь также и двадцатидвухлетняя Соня Глюк, которую мисс Босток наняла в качестве натурщицы на предстоящий семестр. Официально занятия должны были начаться с 10-го сентября, но фактически люди работали уже с 3-го. Начиная с 10-го и до пятницы, 16-го сентября, по утрам они ежедневно работали с обнажённой натурщицей. Шестнадцатого, три дня назад, класс отпустили на уик-энд, чтобы желающие смогли принять участие в лондонской выставке. Слуг в пятничный вечер тоже отпустили — они отправились в кино, в Бакстонбридж. Вольф Гарсия, один из студентов, не имеющий постоянного места проживания, оставался в студии. Дом был заперт. Гарсия, как говорят, уехал в субботу, позавчера. Во всяком случае, когда мисс Трой вернулась в субботу днём домой, Гарсии уже не было. Остальные ученики возвратились в воскресенье, вчера — кто на машине, кто на автобусе.