— И как же… нам это удастся сделать? — простонала Балкис.

— Позволь мне поговорить с ним, — предложил Мэт. — Только имей в виду: я ничего не могу обещать тебе, но постараюсь сказать ему кое о чем, что, на мой взгляд, способно заставить его передумать.

— О лорд маг, правда? Ты поговоришь с ним?

— Буду только рад. К тому же у меня есть подозрение, что исход этой беседы — и в моих интересах. — Мэт думал о завоеваниях татаро-монголов в его родном мире — тех завоеваниях, которые здесь еще не произошли, о том, какой ужас, какие разорения грозили этому миру, как опасен был идол анимистов, привидевшийся в страшном сне шаману из Центральной Азии. — Думаю, — задумчиво проговорил Мэт, — Антоний поверит мне, если я сумею убедить его в том, что он нужен другим людям.

— Всем на свете, кроме меня!

И Балкис опять разразилась горькими рыданиями.

Мэт вздохнул, обнял ее и принялся ласково успокаивать. Он ужасно жалел о том, что рядом нет Алисанды — вот кто мог бы согреть сердце бедной девочки. К тому времени, как Балкис наконец выплакала все слезы и заснула, было уже далеко за полночь, и Мэт решил, что Антония до утра лучше не беспокоить.

Но наутро, после завтрака, когда Мэт собрался пригласить Антония прогуляться, верховный министр явился с дурными вестями. За городскими воротами стоял какой-то незнакомец в плаще с капюшоном. Он отказался показать свое лицо, но при этом утверждал, что он — посланник Кала Наг и что ему нужно немедленно поговорить с императором.

— Отведите его к тронному залу, — распорядился пресвитер Иоанн, — но не впускайте, пока я не прибуду туда. — Он поднялся и хмуро сдвинул брови. — Пусть принесут мою парадную мантию. — Он кивнул Мэту. — Пусть тебя также облачат, как подобает, лорд-маг. Ты встанешь по левую руку от меня, а принц Ташиш — по правую. — Затем он обратился к Балкис и Антонию. — А вас бы я попросил пройти в потайную комнату, чтобы вы слушали и смотрели оттуда и, если понадобится, помогли лорду магу своим волшебством.

Антоний вздрогнул от неожиданности, поспешно встал и поклонился:

— Без сомнения, ваше величество.

Они с Балкис отправились в небольшую комнатку, устроенную в стене тронного зала. Оттуда за всем происходящим можно было незаметно наблюдать через потайные отверстия. Сердце у Балкис пело от счастья. Если речь шла о чужом благе, ее Антоний действовал, не раздумывая. Правда, от собственного блага он был готов отказаться в одно мгновение. Как же она могла втолковать юноше, что он — величайшее благо для нее?

Балкис посмотрела в глазок и увидела, как пресвитер Иоанн воссел на троне и крикнул стражникам:

— Впустите его!

Незнакомец вошел в зал — высокий, зловещий, в сером плаще с капюшоном, надвинутом низко-низко, чтобы не было видно лица. Он стремительно подошел к нижней ступени возвышения и даже не подумал поклониться императору, что само по себе выглядело оскорбительно.

— Мы не любим, когда нас заставляют ждать, о глупейший из повелителей! — проговорил он хриплым, шелестящим голосом.

Ташиш негромко, но гневно воскликнул и шагнул вперед, но пресвитер Иоанн жестом остановил его.

— Как я посмотрю, — сказал он, — тебе не только недостает учтивости, но ты не знаешь и правил придворного этикета. Видимо, ко всему прочему, ты еще и трус, если не желаешь показать своего лица?

— О нет. Это ты струсишь, когда увидишь мое лицо.

С этими словами посланник отбросил капюшон. Балкис ахнула, Антоний сдавленно выругался. У незнакомца была голова змеи.

Рука Ташиша метнулась к рукояти меча.

— Радуйся тому, что ты — посланник, и потому я не имею права отрубить твою мерзкую башку!

— Радуйся и ты, — прошипел змеечеловек, — ибо поэтому и я не могу напасть на тебя.