— Аруэтто надеется, что ему удастся уговорить актеров с рыночной площади разыграть пьесу, которую сочинил один из его студентов. Это будет не так легко — убедить их, что нужно запомнить слова ролей, а не выдумывать на ходу, как они привыкли, но, думаю, ему это удастся.

— Он очень упорный человек, — признал Бонкорро.

— Это верно, — согласился Мэт. — Как тут не быть упорным, когда преподаешь... здесь.

Они остановились у очередной двери. В этой комнате Аруэтто сидел в окружении парней и девушек из хозяйства Эскрибо. Шло серьезнейшее обсуждение какого-то вопроса.

— Но в том, чтобы видеть, что в мире существует мужское и женское начало, столько же смысла, как в том, чтобы видеть, что существует Добро и Зло! — воскликнул Эскрибо.

— Чушь! — возразил ему Лелио. — В мире просто есть Добро и Зло, и недавняя победа нашего учителя — тому подтверждение!

— Этого никто не отрицает, — вступила в спор Берилла. — Вопрос в том, что сильнее, вот и все.

Лелио уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что женское начало может быть сильнее, чем Добро?

— Нет, я только хочу сказать, что оно может существовать внутри Добра! — Берилла обернулась к Аруэтто. — Я права или нет?

— Вероятно, — отвечал Аруэтто. — Если вспомнить дуалистическое учение, распространенное на Дальнем Востоке, которое утверждает, что Добро проистекает от мужчин и женщин, пребывающих в состоянии равновесия, а Зло проистекает от тех, кто это равновесие нарушает.

— Значит, Зло — это отсутствие равновесия, а Добро — равновесие, — дерзко глянула на Аруэтто одна из девушек. — Что-то в этом знакомое. Греки тоже так считали?

Аруэтто кивнул, с трудом сдерживая удовольствие.

— Фламиния, ты, кажется, запомнила цитату!

— Всему своя мера* , — произнесла Фламиния, и глаза ее широко раскрылись, словно на нее вдруг снизошло озарение. — Всему мера, в том числе и самой мере!

— Верно, — кивнул Аруэтто. — Ну а теперь скажите мне, может быть какая-то связь между этим и девизом: «Познай себя!»

— Это нечто большее, нежели просто девиз, учитель! — воскликнул один из юношей.

— Согласен. — Глаза Аруэтто загорелись. — Но как ты это понимаешь, Арно?

Арно начал отвечать, а Паскаль вдруг запрокинул голову и широко открыл глаза. Он вскочил и быстрым шагом отправился к стоявшему в углу столику, уселся около него и принялся быстро что-то писать.

— Вот откуда у поэтов берется вдохновение, — прошептал Бонкорро, изумленно качая головой. — Есть вещи, которых мне никогда не понять, верховный Маг!

— Не переживайте, ваше величество. О чем бы они ни толковали, никто из них ничего не смыслит в управлении государством. — Мэт отвернулся и увел Бонкорро подальше от двери. — Знаете, про эту виллу уже прослышали другие ученые и съехались сюда, чтобы участвовать в беседах и преподавать, — всего-то за две недели! Один из них преподает логику, другой — риторику, третий — математику и музыку.

— Странное сочетание.

— Нет, просто он пифагорец до мозга костей. Я все пытаюсь разговорить его, чтобы он поведал мне воззрения Пифагора на предмет магии, а он все твердит, что этот гений мистики в такую чепуху не верил, что он просто учил, как устроен наш мир и как взаимодействуют его составные части.

— Но если понять это, всегда можно придумать, каким способом творить чудеса!

— К счастью, профессор этого не понимает.