В этом Кесселл был согласен с демоном – пытаться удержать такое количество гоблинов вместе и не допустить, чтобы они передрались между собой, было непростым делом. Возможно, будет лучше, если они двинутся в поход прямо сейчас… И все-таки чародей медлил. Ему хотелось видеть свое войско как можно более сильным.

– Где же Весельчак? – в сердцах воскликнул Кесселл. – Почему он не отвечает на мои вызовы?

– А к чему там, в долине, готовятся эти несчастные рыбаки? – резко спросил Эррту.

Но Кесселл не слушал его. Отерев пот со лба, он задумался. Возможно, камень и демон были правы, когда утверждали, что лучше послать в пещеру вызывающих меньшее подозрение варваров. Что могли подумать рыбаки, обнаружив на своей земле столь пеструю компанию? И о чем они могли догадаться?

Эррту со зловещей радостью отметил, как нервничает Кесселл.

Они с камнем уже давно пытались убедить Кесселла послать армию в бой с того самого момента, как Весельчак вдруг прекратил докладывать обстановку. Но трусливый чародей, желая еще более усилить свое войско, продолжал выжидать.

– Ну что, выходить мне к армии? – спросил Эррту, полагая, что Кесселл все-таки утвердился в решении начать поход.

– Отправь гонцов к варварам и тем, кто еще не присоединился к нам, – скомандовал Кесселл. – Передай им, что, раз они опоздали, пусть идут следом за нами и бьются в арьергарде. А тех, кто не присоединится к нам, мы безжалостно уничтожим! Завтра мы выступаем в поход!

Эррту, не мешкая, покинул башню, и вскоре огромный лагерь огласился радостными воплями в честь начала войны. Гоблины и исполины дружно принялись сворачивать свои шатры и укладывать походные мешки. Они ждали этого момента много недель, и теперь им не терпелось поскорее закончить приготовления.

Той же ночью несметные полчища Акара Кесселла, свернув лагерь, выступили в сторону Десяти Городов.

А в глубине пещеры вербиигов зеркало общения, целое и невредимое, стояло, плотно укутанное тяжелым одеялом, которое набросил на него Дзирт До'Урден.

А далеко на юге, извиваясь, подобно струе зловонного дыма, с отрогов Средиземного Хребта нескончаемым потоком спускались гоблины и исполины огромной армии Акара Кесселла. Ослепленные волей хрустального камня, они желали лишь одного – убивать и разрушать.

Спустя три дня после того как варвар покинул долину дворфов, он начал замечать знакомые следы. Он был безмерно рад, что ему удалось так быстро и легко отыскать свой народ. Но следов было так много, что он понял – воины движутся к месту общей встречи, и это лишь подстегнуло его.

Сейчас главным врагом Вульфгара скорее было одиночество, чем усталость. На память ему то и дело приходили события давно минувших дней, он вспоминал данную отцу клятву и пытался оценить свои шансы в предстоящем поединке. И вместе с тем он старался не думать о цели своего путешествия, прекрасно понимая, что любой безрассудный шаг может разрушить его планы.

В жилах Вульфгара не текла кровь королей. Потому он не обладал Правом Вызова по отношению к Хифстаагу. Даже если бы ему удалось победить короля в личной схватке, народ Лося никогда не признал бы его своим вождем. Заявка на лидерство могла быть принята лишь в том случае, если ему удалось бы совершить действительно героический поступок.

Именно поэтому он и стремился туда, где сложили головы многие из тех, кто мечтал стать королем варваров. А позади него, умело скрываясь в тени, с поразительной легкостью, присущей лишь его соплеменникам, несся Дзирт До'Урден.

На восток, к Регхедскому Леднику, к месту, где вечно таял снег…

К пещере Ингелоакастилицилиана, белого дракона, которого варвары называли Ледяная Смерть.