— Сказано немного грубовато, но в целом верно, — хмыкнула развалившаяся на парте Аня, одной рукой подперевшая себе голову, а другой накручивавшая на палец длинную прядь волос. — Учитывая, что в обществе, где они жили абсолютно нормальным было прийти посмотреть на публичную казнь вместе с детьми, то их нравы могут представлять для нас опасность. А опыт нашей Африки показывает, что привитие прогресса отнюдь не всегда меняет культуру общества, которое пытаются сделать лучше. Не будем спешить с тем, чтобы наделять переселенцев всеми правами полноценных членов нашего общества…Если только кто-нибудь из них делом не докажет, что действительно заслуживает абсолютного доверия.

— Предлагаю ввести систему гражданства, ну вроде как в древнем Риме, — внезапно предложил Денис, переглядываясь с сестрой. — Для переселенцев из иных миров, если они не обладают действительно полезными навыками вроде варки лечебных зелий или ковки особо прочных металлических изделий, занятие руководящих должностей, владение автоматическим и магическим оружием или частное предпринимательство разрешаются только после пяти лет службы в армии анклава. Альтернатива — удвоенный срок работы там, где это нужно Новокузьминску.

— Предложение выглядит вполне логичным, — идея мне в целом понравилась. — Поставим на стены квартала несколько самых массивных пушек, которые незаметно в карман не спрятать, да и с места на место без трактора особо не передвинешь. А сампопалы и посохи станем выдавать бойцам лишь на время боевых операций и тренировок. За пять лет измениться в нашей жизни может очень многое…К тому же, кто отслужит такой срок без серьезных залетов, тот докажет наличие у себя кое-каких мозгов, а значит меньше риски, что такие солдаты решат устроить бучу или сбегут с оружием в другие миры, чтобы там стать главарями банд.

— Поддерживаю, — рубанул воздух Мирохин. — А если к нам пожелают переселиться из какого-нибудь Катманду, то им поставить в целом те же условия, но не запрещать оружие, да и сроки сделать раз в пять меньше, так как не надо будет учиться жить в нормальном обществе.

— А не взбрыкнут люди от такой обязаловки? — Поинтересовался Егор, массируя себе живот прямо сквозь одежду. Рана полученная командиром разведчиков вроде как и заросла, однако фантомные боли мужчину видимо до сих пор мучали. — Мы им обещали свободу, а тут либо совать голову в пасть каким-нибудь динозаврам, либо опять пахать весь день на чужого дядю.

— Что для вас адский труд и жалкое существование в невыносимых условиях, то другим короткий день и роскошь на грани неприличия. Я знаю о чем говорю, я до Конца Света нелегально на стройке работал, — ответил ему еще один из ополченцев, в чьей речи прослеживался отчетливый акцент. — Питание самыми дешевыми продуктами, мизерная зарплата и проживание в вагончике вместе с десятком таких же бедолаг даже без телевизора отпугивало всех русских, но мне было нормально. После кишлака, где нет ни денег, ни лекарств, ни перспектив, такая жизнь казалась почти раем. А у них все было еще хуже, чем у меня на родине. Намного хуже.

— Вот-вот, — поддержал я его. — Для женщин занимающихся уходом за скотом и прочим домашним хозяйством, стариков и прочих личностей, которые не пойдут на хозяйственные работы, установим налог в виде одной трети готовой продукции…Ну, может потом заменим натуральную форму денежными выплатами, если доживаем до момента, когда надо будет вводить финансовую систему.

— Вообще-то уже надо, — громко заявила Надежда с хмурым лицом, скрестив руки на груди. — Я буквально рву на себе волосы, когда пытаюсь хоть как-то увязать вместе систему трудовых взаимозачетов, состав обязательных продовольственных и хозяйственных пайков, а также распределение премий за хорошую работу.