|
Вакулов матернулся и спрятал неприкуренную сигарету обратно в портсигар. Ага, именно в портсигар — к этой вещице уже давно приценивался один его знакомый и сулил сначала пять, а потом и восемь порций «якоря», но Иван лишь пренебрежительно хмыкал и гордо отказывался, невзирая на свое не слишком завидное положение. Уж больно раритетная вещь была — в свое время ребята из группы преподнесли ему на юбилей эту массивную серебряную штуковину с прикрепленным к крышке подлинным немецким знаком времен Второй мировой «за участие в тридцати атаках», что символизировало — по их мнению — количество прожитых именинником лет.
Вакулов поднял воротник куртки, привычно заломил набок старенький, порядком выцветший берет без кокарды и решительно шагнул на улицу. Дождь — по сравнению с тем, что было ночью, — слегка утих, но все равно поливал основательно. Небо было затянуто плотной низкой пеленой темно-серых, без единого просвета, туч, и Иван машинально отметил, что эта мерзкая погодка, похоже, установилась надолго. Прохожих на улице было немного. Да и кому, собственно, взбредет в голову выходить на улицу из теплого (или какого уж есть) дома под противные косые струи, что так и норовят ударить по лицу или очутиться за шиворотом? Иван споро шел по заваленному мусором тротуару, брезгливо переступая через наиболее неприглядные кучки и искренне надеясь, что после дождя станет хоть немного чище. Может, хоть вода выполнит ту работу, на которую давным-давно забили большой ржавый гвоздь дворники? О, гляди-ка, демонстрация! По самой середине улице навстречу Вакулову довольно бодро двигалась процессия человек эдак из пятидесяти. Преобладали в ней женщины в возрасте от сорока и выше, но не старше шестидесяти. Все они были хорошо одеты и тщательно накрашены. В другой ситуации все их усилия пропали бы даром и лица быстро бы превратились в отвратную маску, но сейчас они были защищены от непогоды заклинанием, что поддерживали две молодые волшебницы, ехавшие следом за колонной на открытом кабриолете народно-бандитской марки «БМВ». Девчушкам было лет по двадцать. Удобно расположившись на заднем сиденье, они оживленно обсуждали свои дела, не забывая время от времени взмахивать какими-то вычурными безделушками, чтобы, по всей видимости, подпитать теряющую силу волшбу. С большой долей уверенности — ха, да насмотрелся уже! — Вакулов предположил, что наблюдает работу двух не слишком сильных колдуний с талисманами. За рулем сидел мужчина с породистым, холеным лицом потомственного аристократа в белоснежной шелковой рубашке с небрежно расстегнутым воротом. Он также участвовал в беседе юных чародеек, время от времени бросая неслышимые Иваном реплики. Последние, вероятно, имели успех, так как девицы периодически заходились в приступах хохота. Иван замедлил шаг и с хмурым любопытством присмотрелся. Ага, судя по плакатам в руках у демонстрантов, это были представители так называемой Гильдии. В принципе, Вакулов не испытывал каких-то особо враждебных чувств к этой организации — их пути пересекались довольно редко. Но это только, гм, «в теории». На деле же Иван отчетливо ощущал, как вздыбливается у него на загривке шерсть первобытного хищника, завидевшего смертельного — а то и кровного! — врага. Ну не любил Иван магов и магию, ни в каком виде не любил! Равно, как и не любил вдаваться в причины такого своего поведения. Да, периодами приходилось сдерживать свою натуру, чтобы не влипнуть в неприятности, но демонстрировать «искреннее дружелюбие и пламенные чуйства»… Увольте! В смысл лозунгов на транспарантах Вакулов не вникал — ему было вполне достаточно понять, кто перед ним, чтобы выработать нужную линию поведения, и только. Обдумывать же глубоко чуждые ему идеи он считал делом пустым и бессмысленным. |
