— Почему ты нам ничего не сказала, Джорджи?

— Что тут происходит? — спросил Уоррен, ни к кому не обращаясь.

— Ничего, — продолжала настаивать Джорджина. Но ее брат Томас еще несноснее Энтони, поэтому он совершенно спокойно и громогласно заявил:

— Она рожает, и рожает прямо сейчас. Почему ты все-таки не в постели? — обратился Томас к сестре.

— Боже всемогущий! Первые разумные слова, которые я слышу от Андерсонов, — выдохнул Джеймс.

Тут Андерсоны вскочили все разом, заговорили, стали упрекать Джорджину, а Энтони наслаждался наступившей суматохой.

Джорджина, в свою очередь, воскликнула:

— Пусть все оставят меня в покое. Я прекрасно знаю, что и когда мне следует делать. Уоррен, поставь меня на место сейчас же!

Но Уоррен, который поднял сестру с софы, уже нес ее к двери. Он и не думал принимать в расчет ее прихоти. Он даже не отвечал ей, и Джорджина поняла, что никакие ее просьбы не помогут.

Джеймс немедленно отправился за ними, а Эми, зная, как он относится именно к этому Андерсону, предположила, что они начнут выяснение отношений прямо на лестнице, поэтому вскочила с кресла, на котором сидела, и решила перехватить дядю.

— Какая, в сущности, разница, как она попадет в спальню… если она туда попадет? — тихо произнесла Эми.

Джеймс, едва взглянув на нее, процедил сквозь зубы:

— Я не собирался останавливать его, милочка, просто это тот единственный брат, на которого я не могу положиться. Он способен снять ремень и наказать ее за своеволие.

Эми замолчала. Ей было неприятно это слышать. Господи, зачем он только это сказал? Неужели это может быть правдой? Пожалуй, его слова объясняются скорее ненавистью к Уоррену. Почему, ну почему она выбрала именно этого брата! Какая глупость! Вот Дрю, например, сразу заметил, что она уже совершенно взрослая, да к тому же очень хорошенькая. Уж она как-нибудь разобралась бы с его девушками в каждом порту. Но Уоррен! Ведь он женщин ни во что не ставит!

Джеймс помедлил на верхней площадке лестницы, в дверях собственной спальни, которую Уоррен, кстати, безошибочно нашел без всякой помощи сестры. Хозяин дома почти с сожалением наблюдал, с какой любовью и нежностью Уоррен хлопочет над Джорджиной, поправляя ей подушки и простыни. Ему было бы проще разделаться с этим негодяем, как он того заслуживает, если бы не любовь к сестре. Он услышал, как Уоррен мягко говорит ей:

— Джорджи, ты вовсе не должна развлекать нас или кого бы то ни было.

Джорджина, однако, не смягчилась:

— Упрямцы вы эдакие, вам и в голову не приходит, что мне предстоят еще долгие часы наедине с болью и что на дворе, к вашему сведению, жаркое лето, а я не хочу все это время провести в страданиях в душной комнате.

Уоррен, надо отдать ему должное, даже покачнулся от того, что предстало перед его внутренним взором и какое ей предстоит испытание.

— Если с тобой что-нибудь случится, я убью его! Джорджина очень серьезно отнеслась к словам брата, так же как она всегда ужасалась, слушая угрозы своего мужа в адрес Уоррена, но не дрогнула:

— Разумеется, это именно то, что мне так необходимо было услышать. Ты очень мне помог, а теперь отправляйся на «Нереус» и оставайся там, пока я не пришлю тебе записку, что все закончилось.

— Ну нет, только не это, — был упрямый ответ.

— А я настаиваю, чтобы ты отправился на корабль. Я не доверяю ни тебе, ни Джеймсу. Вы будете находиться в одном доме, а меня уже не будет рядом, чтобы вас разнять.